Заметки Ботмастера 4.

Интересно у Дугина:
////
//»Логика “учения о Сжатии” Исаака Лурьи точно соотносится с представлением о “големичности” (“аппаратности”) космоса, Перво-человека, человечества. Разница между ними лишь в том, что механическая Вселенная-Голем не догадывается о своей “ оставленности”, а Голем-человек может и догадаться. И тогда Голем-человек выражает свою догадку, догадку о марионеточности своей собственной природы, через порождение марионетки в чистом виде, через создание машины, аппарата, куклы. Конечно, это не разрешает основной проблемы (ее в иудейской перспективе вообще ничто не разрешает), но это максимально передает вкус страшного и гротескного Гнозиса, гнозиса Отчаяния, Тщеты и самопародии. “Знающий молчит” — гласит знаменитая максима китайского даоса Лао-Дзы. Но не является ли именно немота главным признаком Голема в талмудических преданиях, где подвергнутые испытанию на прозорливость раввины опознают его именно по этой отличительной черте? И не та же самая идея запечатлена в средневековых легендах, рассказывающих о все-знающих куклах-автоматах, построенных Альбертом Великим или Раймундом Лулием?//
////
//Таково особое специфическое знание, которое прямо или опосредованно вытекает из доведенного до логического предела иудейского креационистского Монотеизма. Немое знание куклы, подчиненной произволу оператора, пишущего или стирающего, повинуясь лишь своей прихоти, единственную букву в слове “эмет” (истина). (По преданию, если стереть со лба Голема “алеф”, то получится “мет”, то есть “смерть” и Голем застынет). «//

Собственно мы и пытаемся создать Бота, именно Голема, который и станет носителем этого «немого знания». Он будет подконтролен, вечен, неутомим. Бот – прекрасное поле для языковых экспериментов и отработки разных языковых стратегий.

Как только боты станут частью повседневной языковой реальности они немедленно поставят в двусмысленное положение носителей «правильной, грамотной речи». Многочисленные выпускники вузов, научившиеся складно излагать чужие мысли просто не смогут конкурировать с ботам.

Различного рода менеджеры, долбящие одно и тоже из года в год преподаватели и прочие работники индустриального использования языка, превратятся в ненужных поломанных кукл.

Не думаю, что стоит об этом печалиться. Так же как не стоит печалится о том, что придумав экскаватор, индустриальный век уничтожил рабочие места для землекопов.

«Настоящим человеческим языком» будут признаны разновидности тяжелых сленгов,раз
причем,чем быстрее этот сленг будет видоизменяться и мутировать (желательно на ходу), тем более ценным и человечным будет признан носитель (создатель) такого языкового пространства.

Везде, где возникнут сложные неуловимые правила — там и будет человеческое.

Если Человек отличается от Голема только тем, что он способен осознать свою богооставленность и затосковать, то именно это отличие и будет культивироваться.