Катя живет во внутренней иммиграции с начала перестройки. У нее 2 детей, но на вопрос, какие книжки она покупает для детей в русских магазинах, она отвечает, что никакие. Потому что, прочитаешь (покажешь) ребенку то, что «сейчас издают» и «оставишь на всю жизнь уродом». Катя — моя детская подружка. Мы вместе учились в художественной школе, потом долго не общались. В ее квартире у меня такое ощущение, что меня окружает Питер 1985 года. Питер, который и тогда то существовал как недоразумение, упрятанное от властей и соседей под подушкой, а теперь и совсем исчезнувший.
В таком случае, нет, конечно, никакой иммиграции. Можно всю жизнь прожить в какой-то стране, среди каких-то жителей и практические не вступать с ними ни в какие отношения.
Я знаю больше о России, о повадках россиян и правилах игры, чем Катерина, хотя большую часть постперестроечных лет прожила за границей.
А это чудесная катина кухня. Правда, тут плохо работает плита, не закрывается холодильник и прочие бытовые неприятности неминуемо настигнут желающих устроить обильную трапезу. Однако, на такой кухне нельзя есть, тут нужно мечтать.
Comments | Comment on this