Лучший инвестмент.

На стенде галереи Ивана Славинского Millionaire Fair разрисовывали живых красивых раздетых женщин и говорили о перспективах современного искусства. При этом присутствовала одетая (в жакет из каракульчи, шляпку, юбку и сетчатые колготки) самая стилистически безупречно выдержанная дама Москвы Рената Литвинова.

Президента Чечни Рамзана Кадырова на сей раз не видели — видимо, помешали радостные хлопоты в связи с рождением очередного наследника. Зато не менее громкая светская фигура, подруга Романа Абрамовича и по совместительству дизайнер джинсов Даша Жукова, была приглашена вести церемонию закрытия.

В холле выставочного павильона «Крокус-Экспо», где проходила ярмарка, гостей встречали шампанское, увешанные хрустальными сосульками древовидные инсталляции и очередь в гардероб, куда по-вечернему одетые гостьи десятками сдавали норковые и соболиные (тренд сезона) шубки. Было шумно и накурено дорогими сигарами. Открывал мероприятие массовик-затейник Игорь Верник, которого позже видели на стенде одной ювелирной компании, где ему, актрисе Анне Тереховой и еще нескольким быстро скрывшимся селебритиз дарили золотые вещицы. Продолжил культпрограмму концерт «Морального кодекса».

Очень неприятные люди. Все до одного.

Проблема в том, что любое легитимное музейное искусство обслуживает именно таких. Это и есть: покупатели, потребители и целевая аудитория современного искусства.

Советская элита — партийная номенклатура, предано любила школьную версию «классического искусства». Толстые партийные бонзы обожали Левитана и Репина, в том числе и в их брутально-фольклорную версию в исполнении Шилова и Глазунова.

Целевой аудиторией московских концептуалистов, питерских формалистов и прочих маргиналов была «научная и творческая интелегенция». Младшие научные сотрудники и дыркой в кармане и пылающим взором.

Победило искусство Младших Научных сотрудников. За одно и элита поменялась.

Для современных российских художников и галеристов главный вопрос: как убедить элиту учавствовать, прежде всего деньгами, в арт-процессе.

Можно было бы предположить, что им придется поменять элиту. Скажем, galerist конфликтует с Церители.

Но, нет, революции не потребуется.

Потому что, нет лучшего вложения сбережений, чем современное искусство.

Такое искусство похоже на закрытую социальную сеть.

По сути, это идеальный (почти 100% контролируемый) рынок ценных бумаг.

Все переговоры о том, «что, кого, когда и как», ведутся исключительно калуарно.

Легитимация происходит в музеях, куда пускают народ посмотреть на свершившееся посвящение в святые.

«Раз в музее, значит большой художник».

Все концы, входы и выходы контролирует небольшая группа профессионалов.

Политикам приходится контролировать значительно большие массы людей, а связь с обществом даже у самых ужасных тиранов, интерактивнее, чем в Мире Искусства.

Тирану нужно заставить граждан себя любить или хотя бы боятся.

Организаторам повышения цен на современное искусство, заставлять своих зрителей любить, боятся или даже испытывать любопытство по поводу искусства, совершенно не требуется.

Они могут совершенно не интересоваться самим искусством, но все равно признают Искусство как Институт жестко охраняющей свои Ценности, а значит и вложенные капиталлы.

Я часто удивляюсь большому количество равнодушных людей, болтающихся в музеях.

Они ходят туда как в церковь.

Иногда восхищаются убранством и богатством.

Иногда ничего не понимают и тоскливо отшагивают по залам положенное правилами приличия время.

Иногда приходят в экстаз, в основном по поводу статуса представленных вещей.

С таким же успехом они могли бы ходить на уолл стритт и восхищенно рассматривать таблицы с ценами на компании.

Там еще и интереснее, потому что биржевые ценности меняют свои значения в режиме реального времени и притендуют на объективность и демократичность ценообразования.