Дорога уходит в даль…

Назавтра, в десятом часу утра, я вхожу в свой первый класс. В нем —

парты. В углу — бог с лампадкой. На стене — царь в рамке. На полу —

плевательница.

Это мой новый мир. Я проживу в нем семь лет.

Только что дочитали с Беней

Александра Бруштейн. Дорога уходит в даль

Замечательная книжка.

К сожалению, Беня не достаточно хорошо знает русский, чтобы получать удовольствие от забавных диалектов, на которых разговаривают герои книги.

Попросил меня растолковать на последок, что такое

Як шпрота копченая

Может обзываться на кого-то собирается?

Книжка — насквозь красная, описывает жизнь еврейской девочки, наблюдающей

тупую и пошлую несправедливость царской России.

Книгу эту нежно любит крайне правый постсоветский средний класс.

Как это возмжно?

Презрение к мерзким жирным фабрикантам, сочувствие бедному еврейскому доктору, бесплатно лечившему революционеров и рабочих и голосование против медицинской страховки для всех американцев?

Откуда это?

А потому что: ДЛЯ ВСЕХ НЕ БЫВАЕТ!

В повести подробно описывается быт провинциальной семьи еврейского доктора.

Жена его не работает. Не потому что больна, а просто не нужно. Он же доктор!

У них проживает служанка, которая называет доктора «яке пан», а также

французская гувернантка (была немецкая, но они ее прогнали).

Это кроме других частных учителей, которые приходят заниматься с дочкой.

Кроме этого, доктор умудряется находить время, чтобы бесплатно помогать рабочим. Он делает им операции и, вообще, кажется лечит целые кварталы бедных жителей на регулярной основе и совершенно бесплатно.

Советский доктор не мог себе позволить не то, что кухарку, он и отдельную квартиру не всегда мог себе раздобыть. Работал он часто на нескольких работах, никогда не отказывался от ночных дежурств.

При этом, он не мечтал ни то, чтобы об очках в золотой оправе, которые беззаботно потерял Сашенькин папа, но и о паре дурацких джинсов, заработать на которые можно было примерно за месяц самоотверженного и оплачиваемого труда на скорой помощи.

Если бы советскому доктору пришла в голову мысль кого-то беслатно лечить, то его собственная семья могла бы оказаться в совсем плачевном положении.

Как-то мы говорили с об интеллегенции и революции, о том, почему в перестроечные времена интеллегенция поддержала растрела Парламента.

На мой взгляд, это и был конец постсоветских надежд на демократическую Россию.

Вот потому и поддержали растрел парламента, что начитались в детстве «Дорога уходит в даль…» и с тех пор решили, что «Сашенькин папа ошибался.

Нельзя было помогать гегемонам.

Жандармы антисемиты, глупые попы и жирные фабриканты тоже, конечно, не сахар, но хуже гегемонов ничего не бывает. Лучше пусть будет иерархия сверху, а то установят «иерархию снизу».

Прежде всего, придя к власти, гегемоны отобрали у еврея-врача, отдельную квартиру, кухарку и французскую гувернатку «.

Если в Дании среднестатистический гражданин верит в то, что справедливое государство должно заботиться обо всех гражданах и равноправие в целом лучше, чем неравенство, то

постсоветские граждане верят в то, что справедливого государства не бывает, а значит, «каждый за себя».

Кто бы сейчас взялся переписать «Дорога уходит в даль…» ?

Так же фактурно, сочно, рассказал бы о 7 летней девочке, выросшей в интелегентной семье в 90-тых. О соседях-барыгах, о нищих родственниках, о бабушке, которая кормила на свою копеечную пенсию

безработного сына-инженера. Увидев всю безысходность, которая ее окружала, эта девочка решила стать…

государственным чиновником.

Потому что поколение 0, выбирает работу «государственным чиновником».

В 90-ые, говорят, большинство старшеклассников хотело стать бандитами и проститутками.

Сможет ли сегодня кто-нибудь написать романтическую повесть похожую на «Дорога уходит в даль…»

или все равно получится безысходно смешной South Park?

«В углу — бог с лампадкой. На стене -милиционер в рамке. На полу —

плевательница.

Это мой новый мир. И я по каплю выдавлю из него все возможные удовольствия: и гувернатку, и шубу, и очки в золотой оправе.»