Alexander Timofeevsky пишет:
Читаю в фейсбуке рассказ дамы, на днях ехавшей в такси.
Радио работало, играла музыка. Водитель поинтересовался, не Моцарт ли это. Изумленная дама притихла в углу. «Нет, Боккерини», — сам себе возразил водитель. «Это был менуэт Боккерини», — объявило радио, когда музыка стихла.
Тучи лайков и перепостов. Столько же восторгов и вздохов: «О, бедный, умный наш народ! Кладезь знания, источник духовности». Встречная полемика: «Нет, таких шоферов не бывает, это интеллигенция за рулем, туда ее загнал кр. кр. режим!»
Минуточку, у меня вопрос: сколько лет водителю? Если полтинник и больше, то менуэт этот у него из ноздрей прет, он с детства родной, звучал всюду всегда; в передаче «Рабочий полдень» через день, по четным — менуэт Боккерини, по нечетным — полонез Огинского, это по части музыки; а по части живописи — «Бурлаки на Волге» и «Грачи прилетели», если повезет, «Итальянский полдень» Брюллова, там тетка спелая, как виноград, ее в «Огоньке» печатали; можно вырезать и прикрепить кнопками над кроватью – между буфетом с оленьими рогами и подоконником, забитым чайным грибом и кактусом. И народ покупал, и вырезал, и прикреплял, украшая убогое свое жилище, и пел деткам «В лесу родилась елочка», а по радио играли менуэт Боккерини. Это все одна жизнь, одно детство, один ряд.
Но его нет больше: есть элитное слово «Боккерини» – развоплощенное, загадочное в своей отдельности, сиротливое, как гранд-марка, оставшееся без «Рабочего полдня» и без «Итальянского полдня» разом. Они растаяли, ушли, исчезли, как Атлантида.
(Она утонула).
Начало здесь