Провела целый день на разных общественных мероприятиях.
С утра посмотрела фильм «Палестинский джаз», посвященный строительству стены между палестинцами и израилем, потом, на ярмарку современного искусства, приуроченной в 
Whitney Biennial .
Cамым большим впечатлением дня остается художник — Алексей Калима.
Марату Гельману бесспорно везет. Мало того, что Калима принеприменно станет звездой, так он еще и просто очень хороший человек: восторженный, вдумчивый, совершенно не циничный, собранный и так далее,и так далее.
Не сноб: первым делом озаботился устройством судьбы молодого художника-волонтера, который ему помогает расписывать стены галерии. Договорился пригласить его в Москву, похлопотал за него у куратора нй галлереи.
Калима практически обречен победить. Все говорят о Чечне, а живого чеченца никто и не видел.
Я вот, честно призналась Леше, что он первый живой чеченец, с которым я в своей жизни разговаривала. Дело это важное, тут можно не только посмотреть на Другого, но и утешиться, что этот страшный Другой, вполне милый и образованный человек, живо интересующийся примерно тем же, что и ты.
Это дорого стоит. Тут настоящая история, зависимость, страх и тайная победа.
Моя блестящая карьера в израильском современном искусстве началась с того, что я договорилась встретиться с куратором Иерусалимского Музея у Театрон Иерушалайм.
Прождав минут 40, я решила, что мне не повезло и нужно уходить. Как только я поднялась, ко мне рванул молодой мужчина со словами: «я никак не мог предположить, что вы и есть художник из России». Вероятно, он ожидал угрюмого мужика с бородой и топором на перевес. Из миллиона приехавших в Израиль русских, нужно было кого-то «взять в современное искусство», но очень хотелось взять «почти такого же, как и ты»…
Калима — идеально свой.
Не знаю, чем он походит на героев своих картин — угрюмых чечен в спортивных костюмах.
На вопрос: «Ты таких сам видел?», он ответил:»это я и есть».
Если бы я не знала, что он вырос в Грозном, то мне бы и в голову не пришло, что он оттуда.