Новый мэр Москвы Сергей Собянин решил покончить с ларёчной торговлей. Вместе с ларьками прекратит своё существование целая эпоха смыслов, надежд, языковых и визуальных трендов.
Евгения Пищикова, работавшая в 90-ые в московском ларьке, вспоминает: «Из своего ларёчного окна я видела гуляющих середняков (которые в будущем могли бы составить основу мелкой и средней буржуазии, потому что крупная в 1992 году уже выделилась в отдельную группу), провинциальных предпринимателей, чернозёмных фермеров, первых «челночих», осваивающих не Китай и Польшу, а Турцию и, смотри выше, Италию. Гуляли братки, подмосковные «деловые люди» пили водку «Абсолют» и «Распутин», плясали мужчины в чудесных своих красных и зеленых пиджаках. <…>
Клянусь, из моих клиентов могло получиться поколение невинных буржуа. Разумеется, это противоречит мифу о «лихих девяностых», но ведь я говорю о будущем, которого не было и нет. О том, чего не произошло. «Невинные буржуа» проиграли – и в лучшем случае, уехав с некоторой толикой денег, живут сейчас спокойной жизнью европейских рантье».
Ларёчники были первыми солдатами российского капитализма: они погибали в бандитских войнах, пытались наладить разрушенную логистику постсоветской торговли, у них появился собственный фольклор, музыка, литература, свои герои и, конечно, своя визуальная культура.
После перестройки почти всё население бывшего СССР мгновенно занялось торговлей. Всё, что несколько поколений советских людей считали криминальными или, как минимум, неприличными занятиями – перепродажа и спекуляция – в годы перестройки стало основным делом миллионов.
Бесконечные вереницы челноков перемещались между границами, таща в полосатых пластиковых мешках дешевую парфюмерию, нижнее белье и другой нехитрый товар первого спроса.
Казалось, что никто больше не работает, все только перепродают друг другу пластиковые китайские товары.
Когда-нибудь кто-нибудь создаст по-настоящему важную для России коллекцию – коллекцию фольклора поколения ларёчников, с их музыкой, модой, дизайном, визуальной культурой.
Постиндустриализм по-американски. Сфера услуг рулит.
Некоторые считали, что уход большей части населения России в торговлю – это перекосы перестройки, и как только у нас пройдет период «дикого капитализма», всё станет как на благословенном Западе.
Например, как в Америке.
Между тем, в Америке происходили те же процессы: усиленными темпами закрывались производственные предприятия, разорялись семейные фермы, массово вылетали из бизнеса «магазины мам и пап».
Американцы перемещались на работу в так называемую сферу услуг, но в отличие от русских народных масс они перемещались туда под полным контролем Транснациональных корпораций (ТНК).
Владельцы мастерских, ферм и семейных магазинов становились сотрудниками Wal Mart, Home Depot и Target Corp. Владельцы национальных ресторанчиков, закусочных и кафе переходили на службу в McDonald’s и KFC.
Первое, что меня поразило во время путешествия по провинциальной Америке в конце 90-х – это внешний вид американцев, сотрудников сетевых магазинов и ресторанов.
Обычно это – больные на вид толстые люди с плохими зубами. Для них никаких социальных пакетов – медицинской страховки, оплаченных отпусков и прочего – не предусмотрено, а их зарплаты колеблются в пределах установленного государством минимума.
В период президентства Билла Клинтона и интернет-бума, казалось, что вот-вот вся эта огромная масса обездоленных устроится на работу в интернет-компании.
Уволенным рабочим автомобильных заводов Детройта будут платить 100 000 долларов в год за наполнения контента сайтов, посвященных рыбной ловле, охоте или мировой истории.
Однако сказка не стала былью. С разогретого рынка новых технологий прибыли сняли спекулянты, а большинство игроков потеряли и без того небольшие личные сбережения.
В современной Америке процесс уничтожения среднего класса до конца еще не завершен, но движение в этом направлении идет довольно быстрыми темпами.
А что в Европе?
В берлинском районе Пренцлауэрберг, где мы сейчас живём, очень много семейных магазинчиков.
Я покупаю детскую одежду в магазине секонд-хенда, принадлежащем пожилой паре. В будние дни магазин работает полдня, а в выходные он вообще закрыт.
Можно сказать, что хозяева ведут размеренный образ жизни и не перетруждаются. Владельцы магазина лично знают большинство своих покупателей.
Часто я вижу, как они к ним заходят, просто так, поболтать. Наблюдая за хозяевами магазина, я думаю о том, что им наверняка нравится их работа.
Они продают прекрасные и дешёвые вещи, их любят и знают в обществе. Пожилая женщина с удовольствием переставляет детские игрушки, а её муж аккуратно и не торопливо пересчитывает товар.
Никакого отчуждения или бессмысленности в их деятельности нет. Та же самая атмосфера царит и в магазине англоязычной литературы, и в цветочном, и в небольшом русском магазинах, что на соседней улице.
Существование семейных магазинов создаёт ощущение деревенской жизни. Это прекрасно понимают и ценят горожане. Первое, что скажет агент по недвижимости клиенту, желающему снять жильё в этом районе, будет: «Здесь множество настоящих семейных кафе, национальных ресторанчиков и хозяйских лавочек».
Эти же описания красуются на всех рекламных сайтах гостиниц и отелей.
Когда мы впервые приехали в Берлин, самым разительным отличием этого города от Нью-Йорка стало для нас открытие, что в магазинах работают нормальные люди, ничем не отличающиеся от сотрудников банков или работников рекламных офисов.
Они не выглядели ни больными, ни затравленными. В моём почтовом отделении в Берлине посылки принимает почтовый клерк: высокий человек лет сорока, с обручальным кольцом. Значит, он женат, возможно, у него есть дети.
Сотрудник почты выглядит приветливым и выспавшимся, у него, простите, целы передние зубы, он разговаривает по-английски и вообще производит впечатление нормального счастливого человека.
Тоже самое можно сказать о продавцах в супермакетах, медсестрах в госпиталях и даже об уборщиках мусора. Берлин, кстати, единственная европейская столица, вокруг которой нет ни одного слама (slum – района трущоб) или гетто.
Бедные и иммигрантские районы Берлина, может быть, не такие чистые и приветливые, как зажиточные буржуазные кварталы, но они не идут ни в какое сравнение с по-настоящему опасными и безысходными улицами Восточного Сент-Луиса в США.
Европейский средний класс изо всех сил сопротивляется переменам и пока еще живет под защитой социального государства.
Маленький человек
ХХ век был временем индустриализации и фордисткой экономики с её неизбежным спутником – государством всеобщего благосостояния.
В 1980-х годах началась новая постфордисткая эпоха.
Автоматизированной промышленности больше не нужны конвейерные рабочие. Проще и дешевле заменить их автоматами.
Одновременно идея массового производства для массового потребителя, которая двигала фордисткую экономику, завершается у нас на глазах.
Происходит невиданное сосредоточение богатства в руках немногих и последовательный демонтаж социального государства.
В таком мире места для невинного буржуя не предусмотрено.