О слабости анархизма

Статья на автономе о слабости анархизма и о том, как его … усилить:

(у меня автоном не открывается, поэтому я попросила Сашу Назарова скопировать мне статью и делюсь здесь) .

Если бы движения «Оккупай» не было – власти следовало бы его придумать. Ведь если уж протест неизбежен, то пусть это будут не толпы погромщиков или же боевые ячейки, а нестройная толпа пацифистов, вооруженных твиттером и фейсбуком. С нетрадиционным протестом полиции гораздо легче справиться, чем с традиционным: дубинки и слезоточивый газ по-прежнему эффективнее социальных сетей.
И пусть себе оккупаевцы тешат себя мыслью, что они зарождают новую культуру протеста, создают системы горизонтальных связей, выстраивают автономные зоны. Серьезным людям это нисколько не мешает делать бизнес и считать деньги, посмеиваясь над безобидными придурками. А как только возникнет помеха, старый добрый полицейский разгонит весь этот сброд без особых проблем: пусть дома в твиттере возмущаются.
Вопрос о том, почему анархисты есть только в сытой Европе и полусытых странах периферии, вроде России или Турции на самом деле часто приводит к неправильному выводу – мол, с идеей что-то не так. Конечно, актуальность анархизма следует подлатать напильником, но он уж точно актуальнее какого-нибудь пещерного фундаментализма. Тем не менее, от очереди в фундаменталисты отбою нет, а вот в анархисты угнетенные народы востока (как и других частей света) не очень торопятся.
И дело здесь, в первую очередь, в тактике.

10:53am
Alexander Nazarov
Как известно, после поражения Испанской революции, анархизм фактически умер до 60-х гг. К тому времени, разочарование в традиционных левых партиях и движениях, которые сплошь и рядом оказывались ренегатами и соглашателями, привело к объяснению этого процесса самой структурой организаций партийного типа. Казалось достаточно отказаться от привычных партий, профсоюзов и, шире, сильных структурированных организаций – и наступит счастье. Горизонтальные и низовые структуры быстро возьмут контроль над революционным процессом в свои руки, а процесс обюрокрачивания таким структурам совершенно не страшен.
Основным аргументом в пользу этого аргумента стал плохо понятый опыт партизанских движений в странах третьего мира. Казалось, что если мобильные партизанские группы могут противостоять численно и качественно превосходящему противнику – то вот он секрет успеха. Даже если оставить за кадром вопрос о том, насколько можно перенимать опыт реальных боевых действий для движений, не ставящих себе задачу открытого вооруженного противостояния власти, то все-таки нужно заметить, что успешный опыт действительно автономных ячеек – большая редкость, даже нонсенс.
Тактику децентрализованного сопротивления не использовали ни Махно, ни испанские анархисты. И те и другие имели вполне оформленные армейские структуры, а испанцы еще и мощное политическое крыло, вполне «традиционного» типа.
Впрочем «новых левых» впечатляли не только они. Так, восхищение вьетнамскими партизанами привело к тому, что городские партизаны вроде РАФ нередко мыслили себя буквально филиалом Вьетконга в Европе. Однако Вьетконг ни в коем случае не был сетью автономных ячеек, более того, после провала наступления Тет, партизанские структуры, и так выстроенные по армейским принципам, начали комплектоваться на 80% из кадровых военных армии Северного Вьетнама. Кстати, тут мы еще видим и важность надежного тыла для успешных боевых действий.
Латиноамериканская герилья точно так же если и служит примером, то совершенно обратным. «Движение 26 июля» и выросшая из него армия кубинских повстанцев были уж точно не горизонтальными структурами. Их опыт интересен тем, что, не имея тыла, кубинцы сами создали его в горах Сьерра-Маэстры и лишь после этого начали вести активные действия. Попытка аналогичных действий без тыловой поддержки закончилась гибелью Че Гевары в Боливии.
Вряд ли может служить позитивным примером Будапештское восстание 1956 года, походя раздавленное Советской армией или опыт афганских моджахедов, тех еще либертариев: вывод СА из Афганистана заслуга не столько их действий, сколько изменившейся внутриполитической ситуации в СССР. Так что успешным опытом партизаны могут хвастаться в двух случаях – четкая и единая структура и надежный тыл. Ни то, ни другое в арсенал идей «горизонтального сопротивления» не входит. Вы спросите «казалось бы, причем здесь война»? А революция это война. Если революционер не собирается воевать, то он не революционер. Так что говоря принципах действия революционеров мы неизбежно устремлены к войне.
Тем не менее, успешный опыт «горизонтальных сетей» очевиден – на примере той же арабской весны. Однако, кто всегда выигрывал от успешных стихийных действий масс? Кто сейчас у власти в Египте, неужели свободомыслящие пользователи Твиттера? Очевидно, что ликвидация правящего режима – это потолок для самоорганизованной массы. После того как она сделает свое дело, власть и контроль над обществом берут специально созданные для этого структуры – традиционные организации с исполкомом и ответственными лицами. Это нам показывает практически весь исторический опыт стихийных восстаний – они могут лишь ликвидировать существующие социальные и политические институты, но вот построить им альтернативу – нет, такого не бывает. Это возможно только в безвоздушном пространстве, в котором, помимо восставших масс нет никаких политических сил. Но реальность такова, что контроль над обществом в условиях хаоса берут те, кто готов его взять – будь, то большевики, братья-мусульмане или даже анархисты.
Давайте посмотрим правде в глаза. Стихийное творчество масс хорошо лишь в первые дни революции, массы не могут быть проводниками неких особенных интересов, потому что массы не едины внутренне. Горизонтальные сети сопротивления рушатся под первыми серьезными ударами структурированных групп, а тот фетиш, который из них делают современные анархисты не основан вообще ни на чем, кроме теоретических допущений. Все достижения анархизма за его историю – это достижения анархистских организаций, анархистских профсоюзов и анархистских армий. Переход анархизма к сетевой тактике — это эпоха упадка, субкультуры и стагнации. Когда мы снова сможем побеждать, когда мы снова станем в силах навязывать свою альтернативу (и да, как бы это не отпугивало, быть авангардом), тогда анархизм выплеснется за пределы маргинальных тусовок, сквотов и центров капиталистической эксплуатации.
Анархизм станет оружием угнетенного большинства во всем мире, когда угнетенное большинство увидит в нем оружие, а не странную игрушку в руках странных людей, игрушку ломкую и ненадежную Сделать его оружием – в наших силах. Достаточно начать с отказа от наносных догм последних пятидесяти лет. Сильная организация с мощной инфраструктурой («тылом») – вот что всегда приводило анархистов к успеху. Успехи нужно закреплять, а не отказываться от них в угоду наркотическим бредням французских студентов середины прошлого века, которые давно уже забили на всякий анархизм и сделали карьеру в Европарламенте.

Мои комментарии:

А что собственно авторы текста понимают под «успехом»? Они оценивают успехи и неудачи анархистов, задавая вопрос «удалось ли им захватить власть в обществе и победить капиталистов (а так же всех остальных плохих людей)».

Разве анархисты ставили себе такие цели? Более того: остались ли бы они анархистами, если бы ( даже с самыми лучшими намерениями) заняли бы посты «плохих капиталистов»?

Я поставила вопрос по-другому: «На сколько анархистам удалось перестроить общественное сознание»

С одной стороны, придется согласиться с тем, что окружающий мир жесток, полон невеждами и катится в тартары.

Однако, давайте признаем и те радикальные изменения, которые произошли с 60-тых:

Появились и продолжают развиваться новые способы производства — opensource.

Появились и продолжают развиваться новые типы лицензий (а это и есть главная собственность): GNU и http://creativecommons.org/

Появились и быстро растут новые концепции образования — Свободные школы 

Появились технологии масштабированного принятия политических решений (Живая Демократия), которые включают идеи консенсуса, всеобщей вовлеченности, механизмов контроля за «властью». Все это было не так давно технически не возможно.

Появился способ офф-лайн производства вещей, не требующий существования фашистких фабрик.

Надеюсь, что скоро появится такое же индивидуализированное открытое производство еды.

Активно развивается система p2p пациентов или «медицина участия»

Этот список, вероятно можно продолжить.

Главное событие современности — конец индустриальной эпохи и порожденных ей производственных и социальных отношений. То, что предлагают критики анархизма — это использовать репрессивные отношения для того, чтобы справедливее устроиться в рамках индустриального общества.

Анархисты, на мой взгляд, предлагают гораздо более радикальные и фундаментальные меры общественного переустройства.

Русская жизнь и все-все-все

Нет даже решимости требовать от власти, которая вроде не «батюшка-работодатель – как благодетеля обидеть», расследования и наказания преступников, совершивших резонансные злодеяния в отношении членов нашей медиасреды – как в случае зверского нападения на журналиста Олега Кашина. Прошло больше двух лет после этого преступления, и может быть нам наконец-то попробовать на каждой встрече наших коллег с Путиным и Медведевым задавать им один и тот же вопрос: а что там с делом Олега Кашина (с делом Бекетова, ещё с делами десятков менее известных наших собратьев, погибших или искалеченных при исполнении своего служебного долга)?

Мой город

6ross18
Города живут и умирают как люди.
Мой город (как нам твердили с детского садика — петербург-петроград-ленинград, а потом уже, когда я выросла, еще и гламурно-пузырчатый Санкт-Петербург,) — колыбель трех революций.

54266_original

Народу при его рождении погибло уйма. Нас в советской социалистической школе, почему-то учили восхищаться гением Петра, который прорубил какое-то окно и скромно замалчивали масштабы злодеяний и смертоубийств.
Рождение, впрочем, часто связано с ужасами, болью и запахом смерти.

419973_484365681622751_1821999277_n

Янтарь на трубках Цареграда,
Фарфор и бронза на столе,
И, чувств изнеженных отрада,
Духи в граненом хрустале;
Гребенки, пилочки стальные…
Прямые ножницы, кривые,
И щетки тридцати родов
И для ногтей и для зубов.

Елена Петровна Самокиш-Судковская (1863–1924)Иллюстрация к «Евгению Онегину» А.С.Пушкина.1900-1904

Постепенно мой город становится многонациональным. В нем появляются отличные универститеты, библиотеки, театры. Город, со всеми положенными ужасами и достоинствами европейской столицы. Кто бы мог подумать, что такое возможно обустроить в пасмурной финской глубинке.

000347

Революция 1917 года — это главное событие в жизни Питера. Пик его развития. Цель его жизни. Какая уж революция более важная: февральская, октябрьская или театральная постановка Евреинова к дню празднования октрябрьской — не так уж важно.
Важно, что в этот момент город стал сосредоточением надежд и страхов чуть ли не всего мира.

 

к вопросу о биохакерах

Кстати, к вопросу о биохакерах.
Руслан Геворгиз мне говорил, что спирулина является идеальным носителем для веществ, полезных человеку.
Например, йод, который добавляют в соль, быстро испаряется. Мы надеемся, что солим еду с йодизированной солью, а йод, как вещество летучее, давно уже отчалил и в соле его нет.
В спирулине он будет.
Так же кальций.

Иначе говоря, если составить список необходимых вещест и сознательно добавлять их в спирулину, то мы получим «весь пакет».
Мы и так живем в мире, где еда, которую мы потребяем, искусственно наполнена странными веществами. В большинстве случаев это вредные усилители вкуса и красители.

Может быть, имеет смысл перестать относиться к еде, как к чему-то «естественному, данному нам богом», а решить, что это набор полезных или (и) вкусных и (или) культурно (эстетически) значимых компонентов, которые нам нужно составлять.

В абсолютном идеале. должна быть возможность составлять ежедневное персональное меню. Не хватает у тебя железа или кальция или йода, ты его себе намешал и съел. Но не в виде химических витаминов, а в виде идеальной биологически чистой, выращенной в контролируемых параметрах еды.

Пищевая безопасность

«Около 70% населения мира ещё живёт за счёт сельского хозяйства. Вследствие форсированного открытия рынка сельскохозяйственный сектор окажется под ещё более жёстким конкурентным давлением, перед которым не смогут устоять многие местные производители, благодаря чему возрастёт зависимость от иностранных продуктов питания. Это означает, что страны будут становиться всё более зависимыми от импорта продуктов питания, в это время отечественное производство продуктов питания будет всё больше сокращаться, что подвергается резкой критике со стороны многих гражданских сообществ и экспертов по развитию».

Директор музея почвоведения говорил на открытии выставки, что в Питере 70 процентов продуктов — иностранные и никакой возможности производить их внутри страны нет.
«Если нам перестанут продавать еду, мы очень быстро и сами все перегрыземся.»

Странно, что решение проблем для всех эти стран уже давно есть, но никто даже не пытается приминить их на практике.
Считается, что «свободный рынок и конкуренция» нас спасет и сделает счастливыми.
Примерно, как нас в СССР спасла классовая борьба, организованная жирными советскими партбюрократами.

Я говорил об анархии

46886_332246843563129_1352780994_n

Я говорил об анархии как необходимом моменте нашего мышления и художественного воображения; эта тема и дальше будет мелькать и какими-то нитями я буду к ней возвращаться. А сейчас напомню вам об особом статусе произведения искусства у Пруста.

Из того, что мы рассмотрели, мы поняли, что Пруст придает какую-то сверхчувственную реальность произведению искусства. И это придание произведению искусства сверхчувственной реальности стоит у него в контексте основной его проблемы, а именно – проблемы расширения души.

Вот есть наша человеческая душа, которая, родившись, все больше сжимается, поскольку предметы, нормы, законы занимают все больше и больше места, а душа-то наша какая-то маленькая… И реализовать себя в простейших вещах, даже в том, чтобы понить, что я чувствую, что я в действительности испытываю, что люблю, – даже в этом простом смысле реализации человеком себя предполагается нечто, называемое распространением души, которое представляет собой такт или момент, или шаг развертки того, что было свернуто до этого шага. Свернуто в разных предметах, являющихся коконами или одеяниями нашей души.

Места, события, имена – все это вбирает в себя, содержит в себе нашу душу, во всем этом мы свернуты, – но есть такт или шаг развертки. Между двумя шагами есть некоторый шаг, который можно назвать пустым шагом, пустым тактом, который и содержит то, что я называл анархическим элементом. Содержит в себе то, что на другом языке философы называли сомнением, абсолютным сомнением, отстранением, или абсолютным отстранением. (По-грузински это было бы гандгома.)

И вы этот элемент ясно видели в том, что я описывал как неориентированные чувства. То есть – когда мы что-то делаем без цели, испытываем какие-то чувства, не имеющие явного ориентира. Например, когда мы решаем какую-то задачу, мы идем в каком-то определенном направлении: как бы решение этой задачи уже задано в мире, но мы просто не знаем этого решения; а одновременно с этим происходят очень важные движения, ненаправленные: мы движемся, не зная истинного направления. Эти абстрактные слова станут понятны, если я скажу такую парадоксальную вещь. Рождаясь в мире, мы всегда рождаемся в мире законов и правил.

И дело в том, что, когда у нас пробудилось хоть какое-то сознание, это сознание всегда есть нечто такое, что не содержится в законе и не укладывается в этот закон. Назовем то, что я называю законом, официальной структурой жизни. Официальным строением жизни, – которое закреплено обычаями, правом, государственным устройством жизни, общественными, нравственными нормами и т.д. Обратите внимание на следующий парадокс: в своем сознании мы наблюдаем или чувствуем какую-то несправедливость, насилие, горе, обиду, а по закону этого ничего не существует. Закон всегда прав.

В прошлый раз я говорил вам, что, поскольку пафосы неделимы и всегда исходят из какой-то истинной точки (она, может быть, не видна, но она существует), их нельзя расколоть. И в силу такого устройства пафосов все зло, которое случалось в мире, случалось по мотивам добра. Так же, как садист ощущает себя справедливым в отношении того, кого он мучает, потому что в том, кого он мучает, он преследует источник зла (или того, что ему кажется злом). Поэтому стоит встать на точку зрения закона, как мы совершенно справедливо должны принять любое действие, законно приводящее к человеческим несчастьям, потому что закон всегда устанавливает истину.

И тем не менее наше сознание на этом не может остановиться, и то, что я теперь называю сознанием (в прошлый раз я называл «бытием»), никогда не умещается в существующем. То есть мы сознаем что-то, чему нет еще места (а может быть, и в принципе нет, вообще нет) в законах или в том, как устроен мир.

И если следовать тому, как устроен мир, то все правильно и справедливо, даже то, что мы видим как дисгармоническое, уродливое и ужасное, и нашему сознанию уродливого, дисгармонического, ужасного нет места в мире. А вся проблема человеческой жизни и реализации человеком себя, та проблема, которая лежит в основе философии, состоит в акте, которым мы можем найти себе место в мире с тем сознанием, какое имеем. В том числе с несомненным для нас сознанием несправедливости, хотя закон всегда справедлив, с несомненным для нас сознанием зла, хотя, если подумать, всякое зло имеет своим источником по-своему понятое добро и т.д.

И вся проблема понимания мира фактически состоит в совершении акта умещения себя в мир. Не просто в качестве его претерпевающего, пассивного, страдающего субъекта, а в качестве носителя своего сознания, которое мне как бы некуда деть. Я должен именно с этим сознанием уместиться в мире. С сознанием, которым я обостренно чувствую дисгармонию, обостренно чувствую несправедливость и т.д. То есть всегда существует сознательная точка, через которую человек должен проходить, чтобы прийти к какому-то порядку, извлечь какой-то порядок из мира, и эта точка разрушительна, анархична, незаконна по отношению к существующему миру. Вот ее я называл анархическим моментом.
М.Мамардашвили

Подкормка для аквариумных удобрений

3

Завела на гугле рассылку про спирулину. Подписывайтесь! 

Меня несколько раз спросили про подкормку для спирулины.

2

1

Это фотографии подкормки, которую я купила в аквариумном магазине. Похоже, что она включает все необходимые питательные вещества.
Добавить придется только соду.
Ее я тоже купила разведенную в аквариумном магазине, но можно и самим смешивать.
У меня есть тест, измеряющий щелочную среду. Я всегда поддерживаю ее на 9 (максимум)

Как я уже писала, я все-таки научилась спирулину не убивать и разводить достаточно быстро, чтобы раздавать желающим.

Однако, у меня пока не получается выращивать желанные 3 гр в день.

Возможно, что дело в том, что я не смешиваю Среду Зарука. Возможно, что будет достаточн регулярно добавлять среду и заменять 30 процентов раствора каждый день.
В любом случае, это то, что я собираюсь освоить до лета или осени — получение заветных 3 гр в день!

Полный Фуко

А здесь, в узких грязных коридорах военкомата, где то и дело сновали врачи и медсестры, а также какие-то невероятно толстые люди в форме и с красными лицами, раздетые подростки смотрелись странно и не к месту.

об этой статье Misha Shtarker Самое интересное что здесь три раза повторяется одна и та же история. Сначала пришло государство и сказало что у него есть власть на телом этого конкретного гражданина, потом пришли люди из другой социальной группы и сказали что у них есть власть над его телом, а потом пришла семья и сказала что у неё тоже есть власть над его телом. Полный Фуко, как любит говорить уважаемая Елена Гапова.