Алексей Цветков о своем "евродруге": 

Еврогражданином он стал гораздо раньше, чем появилось само гражданство и общая валюта и признается, что умеет думать на нескольких языках, а об отдельных нюансах “экзистенциального холода» ему удается думать только на русском. Но начинал как западный немец.

После школы собирался заняться принципиально новой архитектурой под впечатлением тогдашних новаторских групп «Архиграм» и «Архизум». Мировое преображение там видели как неизбежную атомную войну, после которой воцарится приключенческий номадизм блуждающих поселков – подвижных капсул для жизни небольших племен.

Молодые дизайнеры-эстеты полувсерьез разрабатывали «скафандры для автономной жизни» и были уже ментально готовы к тому, что через несколько лет назовут «киберпанком». Довольно эстетский, студенческий и отвлеченный вариант (анти?)утопизма.

…

Участвовал в организации музея Ван Аббе в брабантском городе Эйндховен. Больше всего ему там нравился зал, посвященный «советскому конструктивизму» и вообще большевистскому искусству.

Концом арт-большевизма в музее считалось возникновение «сталинского стиля». Там он выучил русский язык, чтобы понимать, о чем спорили Малевич и Эль Лисицкий.

В этом музее любой человек с улицы может оставить свой кураторский проект выставки. И если публика проголосует за этот проект, он будет реализован. Глядя на это, мой Евродруг понял, что именно так, всеобщим голосованием граждан, должен распределяться государственный бюджет.

…

Прогнозированию чужого поведения помогает более узкая категория «политического класса» т.е. те, кто осознал свою судьбу, источник благополучия и интересы как общие.

Те, кто выработал систему сигналов «свойчужой», кто в главном действуют солидарно, защищая и воспроизводя своё положение, не смотря на частные конфликты и внутриклассовую конкуренцию.

К началу нулевых у нас осознал себя как общность только правящий класс (сырьевая буржуазия), стратегией которого и стала «путинская стабильность».

В нулевых годах шла кристаллизация «среднего» (в больших кавычках, потому что процент его весьма мал) класса, запечатленная в «Афише» и «Большом городе». Особую активность и претенциозность проявляла молодая его часть. Их первым большим политическим заявлением стало возмущение против фальсификаций на последних выборах.

А сейчас на очереди выработка политической идентичности и заявления своих претензий для всех, кто оказался ниже «среднего» т.е. для большинства наших граждан. И пока единственный политический язык, принимаемый в этой, самой широкой среде, это язык национализма. Ну, или советская ностальгия у той части, что постарше.

…

Мой Евродруг, впрочем, давно советует мне заменить устаревшую классовую теорию более модным и метким разделением по типу потребления. Людей, приходящих в книжный магазин, где я работаю, проще всего делить на «Дайте пакетик, если он бесплатный» или «Сколько я должен за пакетик?» или «Мне не нужен пакет, их и так везде слишком много!». Ну и редчайшая категория тех, кто ничего не говорит о пакетиках, но зато отказывается от любой скидки, потому что скидка их унижает. Все эти группы покупают совершенно разные книги, выглядят и ведут себя очень по-разному.

Если перенести такой взгляд на общество в целом, у меня получается вот что:

Интеллектуалы, занятые в производстве образов, идей, решений и новых знаний. Самая маленькая группа. Главные потребители наиболее сложной информации, а в остальном их потребление случайно.

Хипстеры – богемный образ жизни, в котором «опыт» важнее вещей и всего остального. Стильные вещи, гаджеты и события просто ведут к «опыту» этих эстетов и экспериментаторов, не любящих строить планов.

Гламур это разборчивые потребители, которым постоянно нужны искушенные «звезды» и «иконы», для того чтобы не утратить разборчивости. Сезонная мода помогает им постоянно поддерживать и обновлять границу своей группы. Благодаря дешевым турецким и китайским аналогам всего «статусного» этот слой потребителей шире, чем принято считать.

Зрители отечественных сериалов и «Дома-2», которых хипстеры и гламур нередко называют обидными словами «быдло» и «колхоз», а «интеллектуалы» мечтают их просветить и спасти.

Самая широкая, непритязательная и «экономная» группа потребления. И, наконец, почти выброшенные из потребления – крепко пьющие безработные, жители всеми забытых деревень, отдельный отряд «выброшенных» – гастарбайтеры.

В пирамиду всё это у меня никак не складывается, скорее в замысловатую систему движущихся пятен с накладывающимися краями. В местах этих наложений и возникают самые интересные люди с редкими парадоксами в голове. И чем больше мой Евродруг объясняет мне, как сложно и в обе стороны все они друг от друга зависят, тем труднее мне это представить визуально.

…
Моему Евродругу нужны тридцать лет без войн, со всеобщим доступом к качественному образованию и медицине любого, необходимого человеку, уровня. Не больше 30 часов наемного труда в неделю. Отмена копирайта и поощрение государством свободного развития наук и искусств. Разумное планирование рождаемости. Развитие транспорта при радикальном сокращении частных автомобилей. Мир культурных экспериментов и высоких экологичных технологий – Сахара превращается в одну большую солнечную батарею, дающую всем энергию. За эти 30 лет по заветам Маслоу и Фромма вырастет целое поколение людей, которым капитализм станет не нужен, готовых и, что важнее, способных заменить отношения рыночной конкуренции новыми, более рациональными и солидарными отношениями, сформулированными в новом общественном договоре. Возникнет новое общество и присвоение этим обществом всего произойдет почти мирным (ну, или, минимально насильственным) путём. У этого плана уже есть база – накопление новых технологий, гуманистическая педагогика и всеобщее светское образование.