Сходили в Olive — малюсенький ресторанчик в Виллижде, в котором играет группа во главе с отличным кубинцем (как всегда забыла названия и имена, но мой приятель с ними дружен, у него есть их диск, как нибудь неприменно выложу часть в жж).
Они играют в Olive давно и сформировали вокруг своей музыки круг постоянных поклонников-посетителей. Ощущение, что ты на каком то дне рождении или дружеской вечеринки, где все гении: знаменитые музыканты и танцовщики.
Возможно, что в НЙ живет так много латинос, что пара пустых сыскать аутентичных людей, которые придут и споют с тобой, не оттого, что они долго думали и тренировались как бы половчее это все сделать, а потому что «душа просит». Музыка то народная
Один из посетителей-фанов, возможно, что он тоже музыкант, низкорослый лысый мужик с густыми черными бровями, бритый наголо, в белоснежном костюме. Стоит совсем близко к солисту и закрыв глаза раскачивается, потягивая пиво. Так продолжает 2 или 3 песни. Неожиданно он затягивает какой то напев, что то про Венесуэллу. Вся группа счастливо вздыхает и покорно начинает ему подпевать.
Дядька выкрикивает короткий куплет, музыканты подпевают. Песня тягучая и сладкая.
Мужик в белом костюме поет про что то, с чем невозможно совладать.
Лирический герой может в равной степени оказаться и счастливым женихом, и печальным изгнанником, висельником или победителем.
Дядька раскачивается, глаза у него плотно закрыты, в руках бутылка пива.
Он орет, а я, почти ничего не понимая по испански, животом чувствую, что поет то он про меня, что это моя собственная тоска, «скула и даль».
Такая тоска, такая безысходность, что ответом может быть только почти сладострастная гордыня принятия, растворения.
Такая это все красота, такая твердыня, что хочется зазубрить каждое слово песни, стать частью хора и вместе с ними, повторять,
нашептывать или орать во все горло.
Горланить.