С начала войны не смотрела фильмы. Но вот посмотрела сериал Разделение и всем советую.

Фильм напоминает комикс и поначалу показался мне пыльным и наивным.

Однако, я была не права! Начиная от постоянной отсылки к нашему дню: «дадут 15 суток и вышлют заграницу, а во-второй посадят на полгода», до ювелирно выстроенной композиции, состоящей из бессмысленных убийств.

Фильм начинается с убийства нацистами девушки главного героя, которая ничего не могла им рассказать, потому что ничего не знала.

Потом идет неловкое почти неприличное убийство нацистского палача. Оно могло бы стать казнью и возмездием, но превращается в рутинную медицинскую операцию — казненному даже не потрудились рассказать кто и за что его убивает.

Завершает фильм смерть главной героини, прообразом которой была Марлен Дитрих — любовница Ремарка во время его парижской иммиграции. Ее так же, как предыдущих героев случайно убивает рассерженный любовник, планировавший «только напугать».

Герои оказываются втянуты в череду случайностей, избежать которых они не способны.

Точно так же, как неспособны уехать в Москву Чеховские три сестры, просто потому что никакой «москвы» на самом деле не существует, герои «Триумфальной арки» заперты в бессмысленно и жестоком настоящем, повлиять на которое они не способны.

Прекрасна последняя сцена, где главный герой обещает раненной подруге скорое выздоровление, хотя оба знают, что она умирает, а затем добровольно сдается в немецкий концлагерь.

Самый любимый фильм моего детства — Сталкер. Я посмотрела его, кажется, когда мне было лет 12 и сразу же почувствовала себя членом некоего тайного сообщества посвященных. Долгие годы потом размышляла о том, какое желание я бы загадала, попав в заветную комнату.А сейчас я думаю, что это фильм о свободе, о счастье и о заботе. Там главный персонаж, вовсе не сам Сталкер, который ведь тоже не за своими желаниями ходит в зону, и а чтобы другим помочь, но главный герой фильма — его жена, которая весь фильм на него бранится, а в самом конце рассказывает, как она счастлива и не могла бы жить по другому.

У Братьев Стругацких, по мотивам романа которых снят фильм, есть еще один роман «Хищные вещи века». СССР 70тых был охвачен консьюмеризмом. Население сражалось с дефицитом и с друг другом за воздевленный дефицит.
Героя фильма как бы проходят через традиционные в русской сказке испытания, чтобы обнаружить, что квартиры-машины-сервизы им вообще-то не нужны и остаться наедине с тем, что Достоевский называл «проклятые вопросы» о природе человека.
Как говорил Камю в своем эссе «Миф о Сизифе. Эссе об абсурде»6
Фильм гораздо масштабнее научно-фантастической книжки Стругацких
Существует феминистская критика фильма, указывающая на то, что жена Сталкера полностью подчинена высокому делу своего юродивого мужа. Однако, стоит заметить, что и сам Сталкер подчинен выполнению желаний других.
Это добровольное подчинение как раз и открывает пространство свободы, расширяя границы человеческого через сострадание и любовь.
Очень христианский фильм в том смысле, в котором христианство понималось в позднем СССР.

Любопытно, что тогда — в детстве, фильмы Тарковского казались совсем другой не советской реальностью — иррациональной, сложной, пугающей, выламывающейся из советской повседневности. И только сейчас стало понятно насколько Андрей Арсеньевич до мозга и костей был советским со всеми его длиннотами и пустотами, со всем его искренним надрывом и поиском смысла, с его христианством и достоевщиной. Он был советским, а обкомовские работники как раз советскими не были, что и доказали через 20 лет, успешно приватизировав реальность Тарковского и, заодно, нашу с вами.

Дом где я выросла. Я прожила 2 года в домах напротив (хрущевках) в квартире бабушки и дедушки, а потом мы с родителями переехали в новую кооперативную квартиру, которую удалось «достать» благодаря статусу моего дедушки — главного инженера Ленконцерта. Он заведовал в Ленинграде строительством и ремонтом Музеев, концертных залов и прочих культурно-развлекательных учреждений. А в 24 года дедушка был начальником строительства знаменитого ДК Культуры им Кирова, в котором у далекие 90-тых был офис компании со звонким именем Интеракт. Такая картинка могла бы появиться в сообществе «в ебенях», а я на нее смотрю, и сердце кровью обливается. Хочу домой, в детство! Но детство закончилось. В родном Московском районе прошла уплотнительная застройка. Одноклассники разъехались по разным странам. Тосковать придется по рецепту товарища Набокова, который написал много книг о путешествиях в страну, которой больше нет и возможно никогда не было.

#germanreunification
Горбачев вывел советские войска из Восточной Германии в расчете на конец Холодной Войны и объединение двух миров: капиталистического и социалистического во что-то, что он, по-видимому, представлял как «скандинавскую модель» или «социализм с человеческим лицом».
Однако последовало не объединение Германий, а аншлюс: Западная Германия колонизировала восточную со всеми вытекающими последствиями.
Мало кто это на самом деле понимает. Даже образованные немцы причисляющие себя к радикальным левым говорят о том, что западная Германия «тащила на себе растерзанную экономику Восточной» или о том, что «Восточная Германия была полна нацистами», а либеральные немцы вообще считают восточных немцев какой то подпорченной версией западных: недоученные, недокормленные, грязненькие.
Следующие два года имеет смысл писать и думать о том, что официальные медиа будут называть #germanreunification . Этот момент был переломным в истории и для нашей страны, и для всего мира.

Говорят, что 2018 должен быть спокойным и домовитым, сытным и состоятельным. Не то, что петушиный 2017 год, когда все вокруг хорохорилось, обещало и обманывало, раскручивалось и обваливалось.
Ждем и надеемся!
Понятно, что в недалеком будущем нас ожидают сложные времена:
Скорее всего, мы окажемся в той или иной версии антиутопии.
Скорее всего, не только злые правители, социальные сети, но и все окружающие нас предметы: утюги, игрушки, стиральные машин и холодильники, будут за нами непрерывно следить, записывать и отсылать куда следует, все что мы делаем и даже, что мы еще не сделали, но могли бы.
Что уж там старые добрые доносчики? Фигня какая, в мире, где каждая стена, каждый стакан, каждый чайник — шпион и предатель.
(Я об этом сейчас делают книжку Частное/Общее и много прочитала…)
Скорее всего, нам придется пережить серьезный финансовый кризис, по сравнению с которым 2008, покажется детской забавой. Брест вудское соглашение подходит к концу, а это самая большая перемена со времен второй мировой войны. Вряд ли все пройдет незаметно.
Скорее всего, национальные государство как идея подходит к концу. И именно поэтому по всему миру накатывают волны националистических конвульсий.
Скорее всего…
Но это все случиться не в этом году, не в 2018…
Может быть в 2019 или 2020, а если повезет и в 2021!
А там, глядишь, или ишак сдохнет или султан помрёт!

Счастливого Нового 2018 года!
И пусть все неприятности произойдут, если уж их нельзя избежать, как можно позже.

‎Anna Krasnikova‎ to рыдактор
Дорогие коллеги, это временный пост, который будет висеть тут, на самом верху, пока мы не пропишем более основательно и формально правила сообщества.
Итак, в нашем сообществе можно и нужно:
делиться собственными текстовыми находками, над которыми хочется посмеяться или поплакать – ну и которыми хочется поделиться с коллегами.
Тут не приветствуются (и удаляются):
— насмешки над текстами, написанными теми, у кого русский не родной язык;
— шутки, не связанные с текстом;
— шутки, специально придуманные, а не примеры из жизни, в том числе фейки;
— посты о банальных ошибках (орфографических и пр.) – все мы знаем, что многие путают «-ться» и «-тся», мы, собственно, поэтому тут все и собрались, и подобные случаи хорошо бы уже вынести за скобки.

Если вы видите совсем неуместную публикацию, зовите модераторов.
Anna Krasnikova — строгий модератор группы «рыдактор»,
резонно замечает, что «текстовые находки» — это то, чем коллеги редакторы потенциально могли бы друг с другом поделиться.
Посты редакторов, издевающиеся над людьми, у которых русский не родной язык, редакторы с повадками Grammar nazi — будут удаляться из сообщества.
Читая посты в сообществе, я стала размышлять над определением идеального редактора.
Моим самым дорогим и прекрасным опытом работы с редактором было несколько текстов, которые мы сделали вместе с Gregory Khasin и вот почему:
Гриша вполне состоявшийся автор и ему не нужно самоутверждаться за счет автора, которого он редактирует.
Гриша за свою жизнь поменял множественные амплуа: философа, инвестора, студента физика, больничного жителя, плейбоя, заботливого отца семейства, академического филолога, успешного автора с кругом фанатов, блогера, терпеливо разговаривающего с незнакомцами и многих других, о которых я даже не знаю.
Мне кажется, это помогает ему уважительно относиться к другим авторам (и людям в целом).
Gregory Khasin как-то сказал мне, что «задача редактора в том, чтобы помочь автору оформить высказывание.»
А вовсе не в том, чтобы автора… корректировать, контролировать, учить, образовывать, оценивать и так далее.
Я думаю, что многие редакторы — это несостоявшиеся (пока) авторы, которые почти ревниво наблюдают за ошибками редактируемого, отмечая про себя: «ну, он (она) не умнее меня!» «я бы тоже так смог!», «как вообще можно этого человека допускать до бумаги!»
Возможно, что это еще российская манера обращения между «учителем» и «учеником».
Я с ужасом вспоминаю мой опыт занятий балетом в Ленинграде: каждый участник должен был пройти через унижения.
Между врачами и больными в России часто возникают доминантные отношения, когда врач не считает нужным поделиться с больным всей информацией и включить его в принятие решения о том, как поступать с его же собственным телом, а над больными, которые пытаются «быть слишком умными и читать что-то в интернетах» врачи открыто издеваются: «они- врачи и знают лучше!».
Когда мой папа чинил в России машину, то часто делился удивительными историями об автомеханиках. Это были настоящие bully (нахалы). Любая структура зависимости и подчинения, вырастает в потенциальный конфликт.
С другой стороны, работа редактора абсолютно прекрасна, а создание текста по ощущениям похоже на работу скульптора.
Сначала появляется что-то бесформенное, но невероятно захватывающее: какие-то неясные намерения, скатыши и оговорки.
Постепенно все лишнее отсекается.
И виден «результат»: что-то чего до вас не существовало.
Оно почти всегда отличается от первоначального замысла и поэтому так любопытно закончить, чтобы посмотреть и удивиться.
Весь процесс мне напоминает материнство (или родительство).
После «рождения» приходится пережить несколько неприятных моментов, когда кажется, что все потеряно, 2/ 3 раза все умирает и разрушается.
Иногда, кстати, после долгих трудов, на самом деле все умирает. По разным причинам. И это хорошо, потому что делает весь процесс азартным и, даже опасным и заставляет ценить редкие успехи.
Я помню, что когда мы с Alexander Daymand по молодости лет делали в Израиле одну за другой выставки, то каждый раз казалось, что после открытия очередной выставки, наступит совершенно новая жизнь. Что-то радикальное изменится и в мире, и в нас самих. Закономерно, после каждой выставки наступала очередная послеродовая депрессия.
Но правда состоит в том, что после каждого такого «создания» действительно что-то серьезное меняется в нас и в мире.
А роль редактора (или куратора выставки, или учителя в школе) напоминает роль второго родителя (мужа или жены).
Бывают отношения корыстные и даже злобные:
жена рожает ребенка, чтобы предъявить мужу алименты и стать законной содержанкой; муж бросает жену с малыми детьми;
но случаются и по-настоящему теплые человеческие отношения, когда несколько людей объединяются, чтобы создать, что-то абсолютно новое, небывалое и удивительное.
Вот именно таких отношений я всем нам (и себе тоже!)
желаю в наступающем году!!

Frank Engster рассказал о том, что немецкий народ, задолго до нынешнего успеха IFD, был уверен: «евреи правят Германией».
Эту веру невозможно разрушить, ссылаясь на неопровержимые факты: в Германии проживает исчезающе малое количество евреев. Глубинная вера народа в то, что есть некий абстрактный тайный враг, который всегда с ними и ответственен за все их несчастья и потери, никогда не исчезнет.
Евреи — это символ «Другого». Это люди, которые не привязаны к родной земле, не имеют корней, могут ловко манипулировать деньгами и общественным мнением и имеют доступ во все те тайные (и желанные) сферы социально-политической реальности, которые народу не доступны.
По сути, народ отождествляет «евреев» с побившим (нас всех) неолиберализмом.
Печальная реальность состоит в том, что разобраться как устроен современный финансовый капитализм 40-50-60 летнему человеку, получившему среднее техническое образование в провинциальном пту невозможно.
Современное лицо Бедных Людей Достоевского — это лицо саксонских фашистов. Они почти неизбежно переносят свою боль и ужас от бессилия исправить несправедливость на «того парня».
Закончиться все это известно как!
Господи, дай мне другой глобус!

«Не/справедливость» Ники Дубровской («Самокат», 2017) – приближает нас ко дню сегодняшнему, хотя и в ней немало рассказов о прошлом. В книге ровно две дюжины историй, посвящённых тем, кто боролся не только за свои права, но за права других. Иллюстративный ряд – чёрно-белый, тревожный, современный. Эта книга не придерживается хронологического порядка, читатель попадает то в современную Бразилию или Мексику, то в США времён борьбы против расовой сегрегации, то в Россию девятнадцатого века или середины 2000-х годов, то во Францию в период Парижской коммуны, то в Индию, то в Исландию. Люди везде одинаковые, они одинаково страдают и одинаково поднимаются на борьбу, когда терпеть уже нет сил. Все эти истории страшно интересны – полностью добиться своего получается не всегда, но ни одно из этих событий не пропадает без следа. Везде, где царит несправедливость, находятся люди, готовые бороться за справедливость.
***
Это Olga Bukhina о книге Ники Дубровской «НЕ/Справедливость» в обзоре книг об истории: http://literratura.org/issue_reviews/2529-obzor-detskoy-literatury-ot-201117.html

Презентация книги — в первый день работы выставки #NonFiction2017 29 ноября в 16.00.
Приедет книга уже к самой выставке — ждем вас, справедливые наши читатели!