Статья Миши Лурье «Субкультура графферов в России».
Описание сленга, иерархической структуры графферов. Их мечты и чаяния. Трогательная антимаргинальность, приправленная детской романтикой, сплоченностью и противопоставлением большинству. Крутые и успешные, балансирующие на грани между официальными дизайнерскими заказами и полукриминальной ганговой активностью.
Граффити — разрисовка и роспись городских стен — как особое направление художественного творчества и одновременно основа самостоятельного молодежного движения появились в семидесятые годы ХХ века. Легендарным родоначальником этого направления в молодежной культуре был нью-йоркский подросток по имени Таки со 183-й улицы Манхеттена, работавший рассыльным и во время своих бесконечных перемещений по городу оставлявший в подземке и на стенах домов знак ТАКI 183. Таки стал известен всему городу, и ему стали подражать другие нью-йоркские тинэйджеры. Постепенно вырабатывались определенные шрифты, которыми пользовались пишущие; впоследствии, помимо надписей-автографов, на стенах стали появляться и рисунки, также выполненные в особом стиле. Движение быстро распространялось, охватывая другие города США и Европы, одна за другой возникали группировки тинэйджеров, для которых нерегламентированное и преследуемое полицией разукрашивание городских стен, вестибюлей и поездов метро стало основным занятием, определяющим их культурное кредо и специфическое место в социуме. Наряду с брейк-дансом, рэпом, скейтбордингом, граффити является одним из направлений хип-хоп культуры.
В России первые надписи и рисунки, выполненные в стиле западных «профессиональных» граффити, начали появляться в крупных городах в начале 1990-х годов. С конца девяностых это направление, распространенное уже достаточно широко, неуклонно наращивает свою популярность в подростковой среде. Сейчас группы рисующих на стенах существуют не только в Москве, Петербурге и таких крупных центрах, как Барнаул, Екатеринбург, Липецк, Тверь и проч., но и в небольших городах масштаба райцентров. Надо отметить, что российская редакция граффити-культуры практически без каких-либо отклонений калькирует западную традицию на уровне идеологии, стиля, структуры, лексики. Отечественные граффитисты открыто и манифестивно ориентируются на модели поведения своих европейских собратьев, перенимают их художественную манеру, используют образцы надписей и рисунков, ставшие доступными с распространением видеопродукции и сетевых ресурсов.
Субкультурную доминанту составляет рисование и писание в публичных местах. Такие «профессиональные» граффити1 выполняются обычно краской, распыляемой из баллончиков (спрэев, канов) в специальной художественной технике и представляют собой надписи, рисунки или сочетания одного и другого. Иногда подобные композиции достигают огромных размеров, поэтому чаще всего полем для граффити служат большие глухие стены домов, бетонные ограды и парапеты, вагоны поездов и трамваев. Стилистика граффити отличается вычурностью, и для непосвященных надписи остаются непонятным переплетением линий, чему способствует применение специальных шрифтов (так называемых стайлов), предполагающих написание букв с эффектом объемности, наклоненных под разными углами в разные стороны и т. п. Среди них особенно распространен вайлдстайл — все буквы изображаются переплетенными одна с другой. Из более простых для исполнения и прочтения стайлов чаще других используются бабллеттер (толстые, округлые, как бы «дутые» монотонные буквы) и блокбастер буквы (прямоугольных контуров, также со сплошной одноцветной заливкой).
У каждого более или менее серьезного граффера2 есть собственная коллекция фотографий и перерисовок чужих работ, на которые он может ориентироваться, вырабатывая собственный стиль. Однако копировать чужие граффити на стену под своим именем считается дурным тоном и принято только среди новичков. Каждая композиция (сленговое piece, от английского masterpiece — шедевр) уважающего себя граффитчика должна быть самостоятельным произведением: на граффити, уличенных в неоригинальности, пишут уничижительное «байтер». Поэтому с обретением опыта и мастерства граффер обычно берет новый стритнейм (графферская разновидность никнейма, имя для тэга — подписи граффити), чтобы не быть идентифицированным другими как автор своих же прежних работ:
«Ну, и все там поначалу, все начинающие, они берут себе ник, ну стритнейм, как называется. Начинают хорошо писать — другой. Но поначалу же все байтерничают. Байтерничать — это значит срисовывать друг с друга. <…> Вот, и у них как бы — ну, знают, видят же люди работу чью-то и говорят: о, это байтер. Запомнили имя. А как человек понимает, что он сам, типа, уже пора свой стиль делать. Как он создал свой стиль и перестал байтерничать, он уже меняет свой стритнейм и как новый ходит. В основном же люди видят тэги, они не видят лицо, они не понимают, на лбу же не написано. Вот, и поэтому как бы новый человек. Тот пропал, а этот другой» (запись, м., 16).
Сложные граффити выполняются по скетчам — заранее подготовленным эскизам на бумаге, адекватное масштабное воспроизведение которых на стене считается делом сложным, требующим большого опыта и мастерства. К скетчам относятся чрезвычайно серьезно, часто разрабатывают их подолгу, иногда коллективно. Многие из скетчей остаются нереализованными, и этим объясняется традиция демонстрировать их друг другу как работы, имеющие самостоятельную ценность, выкладывать на сайты: «DED нарисовал (уже давно) скетч на несколько разворотов ватмана в длину и 10 см в высоту (баблы:)) w/b <т. е. черно-белый в стиле бабллеттер — М.Л.>, но размещать не хочет … говорит забомбим, уж тогда … уговорим» (http://home.ural.ru/~tndr/news.htm).
Подобно скинхедам и хулиганам, сообщество графферов, четко осознающее свое корпоративное единство, структурировано по командному типу. В состав каждой команды (crew) входит обычно от двух до семи человек. Попасть в уже сформированную команду «с улицы», по одному желанию практически невозможно, так как команды заинтересованы не в количестве, а в профессионализме своих членов. Поэтому начинающие предпочитают действовать самостоятельно, постепенно повышая свой индивидуальный уровень и, соответственно, статус в сообществе, или же сразу создавать собственную команду и постепенно «двигать» ее.
Отношения между командами выстраиваются по принципу сотрудничества/соперничества. Каждая команда стремиться «продвинуться», повысить свой авторитет в сообществе. Иногда при этом несколько групп (как правило, хорошо известных) объединяются для совершения крупных акций, иногда даже создают своеобразные конгломераты. Приводим отрывок из «послужного списка» петербургской команды UnDead Crew: «Весной 2000-го года UDC стали инициаторами создания FLC (First Line Crew) — объединением команд, который действуют на первой линии Питерского метро. В состав FLC входят: 4Bia, NWS, SPC, UDC» (http://sprayzup.boom.ru/crews.htm).
Помимо официальных, изредка устраиваются внутренние, несанкционированные турниры (баттлы) между двумя или несколькими командами: «…Ну, например, проводится баттл. Ну, то есть собираются две команды и рисуют, и потом выбирается, кто из них лучший, и проигравший или как, расплачивается, или как, баллоны достаёт. Вот, то есть так. Узнают, кто из них лучший» (запись, м., 17).
Помимо «честного», открытого соперничества практикуются и другие методы выяснения отношений между графферами посредством порчи готовых произведений. Поверх чужого граффити рисуют собственное («…Я написал, а он обиделся то, что я написал, ну, и зашёл на его тэг. Он просто поверх моего начирикал свой тэг. Потом я поверх его, то есть случайно как бы», запись, м., 17), или же пишут слово toy (игрушка) — знак, выражающий негативное суждение о качестве творения.
Как уже говорилось, каждый граффер имеет собственный стритнейм — имя, под которым он известен в пределах субкультурного сообщества города: Maks, Bart, Nitra, Шмель и т. п. Командное название чаще всего составляется из английских слов (напр., New Heroes, Fat Caps). Чаще всего, однако, команды известны под аббревиированными именами, состоящими из английских названий цифр и букв латинского алфавита: DS ([диэс]), 2TONS ([тутонс]) и т. п.3 Именно сокращенные названия воспринимаются в качестве основных, первичных (а иногда таковыми и являются), тогда как полные имена команд, наоборот, получают факультативный статус, вследствие чего произвольность деаббревиации едва ли не возводится в принцип:
«Ну вот, например, BF — ну, там по-разному, там или «Big Fuck», или чё-нибудь в этом роде. Там мало кто знает, там, перевод всяких команд, потому что они как — мало говорят это, мало кто спрашивает. Ну там в принципе единицы знают, единицы расшифровки там есть, иногда просто от балды, просто там какую-нибудь букву поставил, а перевод совсем сумасшедший, например. Например, была команда 2СF ([тусиэф]), её называли «Two Clitors Fan», то есть, ну понятно, что-то в этом роде» (запись, м., 17);
«Поскольку нас тогда еще было двое и желудки наши были наполнены пивом мы, кроме как SPC (Slava & Pasha Crew), ничего придумать не смогли. Позже мы стали везде подписываться SPC, а про то, как это расшифровывается мы совсем забыли. Так что нужно было придумать что-нибудь прикольное и мощное на те же инициалы. И тут KeSSt’у пришла в голову идея — Slam Power Crew. А что, подумал я, простенько, но со вкусом. Так мы и стали называться. Теперь, если вы увидите в городе граффити с тэгами SPC, знайте — это мы!» (http://sprayzup.boom.ru/crews.htm).
Русские названия встречаются значительно реже, звучат вызывающе нетрадиционно, выламываясь из общего ряда, — по-видимому, и присваиваются отчасти с этим намерением. Так, одна из петербургских команд называется «Зачем»: язык именования и само значение выбранного слова вкупе создают двойной эффект оригинальности, чего, по-видимому, и добивались члены группы: «… Или стёбные какие-то названия. Или, там, была команда «Зачем» — зачем мы это всё делаем?» (запись, м., 17).
Мы не случайно задержались на теме названий графферских команд: вопрос имени, индивидуального и группового, является принципиально важным для самой субкультуры, что напрямую связано с одной из ее важнейших практик: оставлять под рисунками, а также просто на открытых плоскостях городских объектов именные метки пишущего или его команды. На внутреннем сленге такая метка, наносимая обычно с помощью маркера 4, называется тэг (или таг), а само занятие, соответственно, обозначается глаголом тагать. В связи с этим, кстати, предпочтение аббревиированных названий команд (а иногда и стритнеймов, напр., RNK ([эрэнка])) полным получает дополнительную, внутрицеховую мотивировку: «Не, ну как бы таг должен быть такой быстрый, чтобы ты мог тагануть за пару секунд. Ну то есть лучше всего как бы придумывать ники из трёх букв, ну то есть самое, самое реальное — три, две буквы. Четыре уже как бы писать уже долго, то есть получится писать прописью, ну чтоб типа маркер не отрывался от стены. Самое прикольное — это три буквы писать. Мне, то есть, четыре буквы — Барт — мне, то есть я раньше тэг как писал, просто по буквам, долго. Сейчас я уже в принципе научился и могу как бы прописью написать, более пятнадцати видов своего тага могу написать» (запись, м., 17).
Как видно из последнего фрагмента, умение быстро и грамотно тагать является важным фактором самоуважения граффера — и, соответственно, его авторитетности в глазах других («Не знаю, кайф, когда тебя город знает. Что ты идёшь, например, и видишь свой тэг»). Вообще, тэг — минимальный и основной знак существования члена сообщества. Появление нового тэга не может остаться незамеченным остальными и служит для них гораздо более существенным проявлением субкультурного бытия его носителя (или целой команды), чем личное знакомство с последним. «Ну, по идее, если человек тагает, то его уже весь город знает. Например, вот если с кем-нибудь просто знакомишься, например, вот в том же самом «Контейнере» — ну там, магазине модном. Говорю: вот, типа, я Барт. Он такой: «Вот, я знаю, типа, тебя, там, по тэгам, всё типа». Всё там рисовал, всё, уже знают, уже Барта знают. А так по идее я раньше мало знал, я познакомился — меня уже знали: и там, и там, и там знали» (запись, м., 17). Характерно, что для общественного реноме тэгальщика или его команды значимым является не только качество, но и количество оставляемых им в городе настенных автографов.
Важной и престижной формой субкультурной деятельности является бомбинг. Бомбить — значит оставлять надписи и рисунки в запрещенных для этого публичных местах: на стенах домов и ограждений, особенно престижен трэйновый бомбинг — на вагонах трамваев, поездов метро или пригородных электричек. В отличие от тэгов, бомбы должны быть большими и красочными, они, как полноценные граффити, выполняются уже не маркером, а баллончиками с краской. Значение имеет и художественное качество, и размер бомбы. Особенно ценятся так называемые холкары — бомберские композиции, заполняющие целиком поверхность стены вагона.
Бомбить, как правило, ходят не поодиночке: это занятие, в силу его нелигитимности, требует не только большого профессионализма, но и расторопности: «…Если действительно команда слаженная, могут бомбу делать в течение минуты. То есть один, например, подходит, делает фон, то есть одним баллоном ну, там, фон наводит, ну там элемент букв, там просто одним баллоном. А в это время второй который — ну, начинает фонить, то есть закрашивать все буквы. И, например, тот первый, ну [или] третий просто подходит, начинает обводить их, — то есть можно вообще всё быстро делать» (запись, м., 17).
Точнее будет сказать, что для бомбинга требуется профессионализм особого рода, совмещающий мастерство художника с навыками рецидивиста. На сайтах публикуются даже специальные инструкции для бомберов, совмещающие советы и по художественной, и по конспиративной части. Приведем несколько фрагментов из такого текста:
«Как сделать хороший нелегальный piece и чтоб тебя не поймали
1. Скетч (outline, набросок). Для начала необходимо решить на чем, где и как ты будешь спрэить. К примеру, делая piece на поезде, шрифт должен стелиться на плоскости, что даст ему особый колорит; кроме того, он должен ложится и растекаться по низу поезда. Неплохо будут смотреться две стрелки по бокам шрифта — ваш шрифт станет мобильным и, при движении поезда, будет смотреться куда прикольнее. <…> Не надо особенно заморачиваться со шрифтами: здесь главное качество выполнения, место и скорость.
2. Место. Самыми интересными местами во все времена было и будет депо (авто- или троллейбусный парк), а также какая-нибудь экстремальная стеночка в центре города или около автобана. Перед тем как подбегать к стене и херачить «кусок», сначала продумай все пути отступления, стороны, откуда может выехать ментовская машина или выбежать «лисичка» (железнодорожник). <…> После этого можешь лезть на стену!
3. Cans & caps ( баллоны и насадки ). Идеал — это серебряный fill-in ( внутренняя заливка ) и черные outlines ( контуры ). <…>
4. Тонкости. Не стоит нацеплять на себя всевозможные клубные шмотки. Надень что-нибудь не вызывающее подозрения: в меру широкие темные (черные) штаны, такую же куртку, или кофту и шапку. Главное — это мобильность, легкость движения и возможность остаться незамеченным. <…>
5. Техника. Сначала набросай общий контур цветом заливки, не бойся работать фристайлом. Затем залей буквы этим же цветом. <…> Поставь тэг, сфотай и медленно, спокойно отправляйся в кусты покурить, после чего — домой спать. <…> Для начала попробуй свои силы на стеночке у ближайшей дороги, где каждые 20 минут проезжает патруль или на троллейбусе, большинство из которых стоят ночью на улице. Идеальным временем для бомбинга считается 3-4 часа ночи» (http//www.zmogk.newmail.ru).
Чтобы обрести внутри сообщества авторитет серьезного бомбера, необходимо составить своего рода портфолио, включающее несколько десятков реально сделанных бомб. «Например, RNК, у него там было, ну, раньше, например, там, по-моему, 30, 20, он так ходил. А теперь у него более 150 бомб, он как бы лучший в команде бомбер и в Петербурге…» (запись, м., 17). Около бомб обязательно ставятся тэги, по которым другие графферы легко узнают авторов, многие бомберы коллекционируют фотографии собственных произведений («…там просто люди фотографируют, считают, там, всем показывают…»), которые в больших количествах представлены как выставки достижений на командных и межкомандных сайтах, там же публикуются и отчеты о новых «бомбежках». Приводим большой фрагмент одного из них:
«Собрание 3-х команд в одно и тоже время на бомбинг уже само по себе событие, а трэйновый — это полный угар. Собрались AFC, CBS, COS. Условия были очень жёсткими и рассчитывать на пол часа бомбёжки приходилось в лучшем случае, плюс темнота и постоянная опасность попасть в руки милиции или сторожам.
На точку, Ж.Д. депо, добирались полусогнутыми, молча и присматривая реальную «собаку» (электричку). Сначала увидели в отстойнике сгоревший вагон, но потом и ходовые. Жук с Артом отправились проверить точку на стрёмность. Осмотрели ходовой вагон. Пошли искать место для отхода. По пути Жук залез на сгоревший вагон и запас чувака с фонариком, стреманул Арта, оба присели и притихли. Потом ломанулись через забор к своим, они остались у заднего входа в депо. Думали, заметут, но вроде пронесло. Вернувшись к воротам, увидели на холмике кучкующуюся группку с рюкзаками.
Ломанулись на точку, но часть растерялась по пути. AFC бомбили на лицевой стороне, а другие на задней стороне «собаки», регулярно стремаясь в полной темноте. Даже когда фотографировались после вспышки минуты 2 в глазах плавали звёздочки. Только успели добомбить, как внезапно вспыхнул свет от пребывающей на другой путь «собаки». Резко стреманулись. Бежать пришлось по кустам и грязи, потом через забор который мы растагировали. Прямо перед нами проскочила ментовская девятка. За этот вечер было набомблено 6 бомб из них 3 нарисовали мы» (http://afcrew.narod.ru/noch.html).
В качестве критериев субкультурной престижности деятельности граффера в ипостасях тэгальщика и бомбера выступают, во-первых, уровень исполнения и, во-вторых, количество оставляемых граффити (в расширительном значении этого слова). Однако помимо мастерства работы и способности охватить ее плодами максимальное городское пространство сообщество оценивает еще одно качество тэгальщика/бомбера — экстремальность замысла и дерзость его исполнения. Субкультура графферов, несмотря на легитимность и даже ангажированность некоторых форм деятельности, не утратила андеграундного самосознания и продолжает культивировать те модели поведения, которые расцениваются общественным мнением и официальными институтами как антисоциальные и недопустимые.
Собственно говоря, функция бомбинга — наиболее распространенной и идеологически значимой субкультурной практики граффитчиков — и состоит в реализации статуса графферства как движения запрещенного, преследуемого властями и обществом. По-видимому, в конечном итоге именно поддержание этой, контркультурной составляющей в идеологии и жизнедеятельности сообщества обеспечивает его живучесть и конкурентоспособность наряду с другими молодежными неофициальными институциями. В отличие, например, от хулиганов и скинхедов, графферы не устраивают драк, в отличие от панков, не одеваются вызывающе, не живут на улице, не питаются объедками. Зато они гадят — бомбят и шкрябают, тагают в открытых, людных местах, то есть также совершают действия, оцениваемые как деструктивные (ср. сам термин «гадить»), также подвергают себя опасности быть битыми, схваченными, привлеченными к юридической или материальной ответственности: «Ну кайф получаешь, когда на стенде стоишь, на тебя все смотрят, а ты рисуешь. Тоже есть свои плюсы. Конечно, можешь попасть офигенно — или тебя отпинают, или ещё что-нибудь. <…> Ну в принципе могут просто тебя отпинать, какой-нибудь дядька пьяный или ещё кто-то там, пацаны там или охранники, или кто-то» (запись, м., 17).
Рискованность, экстремальность мероприятия оценивается самими бомберами и как важный психологический фактор, благодаря которому рисующий в неположенном месте испытывает острые ощущения — иногда именно этот момент выводится на первый план: «В общем воздух вечера был полон адреналина, мы полные впечатлениями приехали на центр и начали всем хвастаться, они нам всем завидовали, а мы извлекли из этого один очень полезный урок: если бомбить — то только ради получения адреналина, а не для забойки стен» (http://afcrew.narod.ru/noch.html).
В плане престижности вызывающее, дерзкое, рискованное поведение оказывается не менее, если не более важным фактором, чем мастерство и продуктивность: «Можешь подойти прямо перед этими людьми и тэгануть, например, на стекле у водителя. Это действительно уважение сразу создаётся, что вот пацан провернул, да» (запись, м., 17).
Соответственно, в субкультурной картине мира закрепляются те же значимые противопоставления: «мы vs обыватели», «мы vs менты (ОМОН, охранники)» и т. п. В устном репертуаре активно бытуют героические предания, построенные по тем же сюжетным схемам, что и сходные нарративы в репертуарах других альтернативных сообществ. Бомбинг в представлении и описаниях самих графферов ассоциируется с героикой опасного предприятия, рискованной вылазки, дерзкого броска (ср. субкультурный термин прыгнуть — совершить молниеносную бомбежку), и рассказы-отчеты о наиболее дерзких акциях, публикуемые на сайтах граффитистов, зачастую иронически стилизованы и исполнены романтики авантюрности:
«Заговор и орудие подготовили за неделю. Собиралось 4 Killera (граффера) проффесионала. Вышли на охоту поздним вечером. Сначала нужно было найти класный Train. Скрип ботинок по снегу, железнодорожные шпалы под ногами и жадные взгляды по сторонам. Разведка затянулась — топать пришлось около 15 км»;
«Ночь. Темно. Девять человек все в чёрном, позвякивая баллонами в рюкзаках, цепляясь за колючую проволоку и шпалы, идут по железной дороге. Они оглядываются и прислушиваются к каждому шороху. «Кто это?» — спросите вы. «Самые крутые экстремалы среди граффитчиков!» — ответим мы»;
«Много лет назад прошло с того дня когда первый бомбер вышел на поезда. Солнечная галактика, голубая планета земля, январь 2001года, отстойник поездов. Человекообразные существа продвигаются вдоль поезда. Цель — холодильники, оружие — cans (баллоны), средство передвижения — быстрые ноги. Сами себя они называют бомберы»;
«Бомбинг протекал в обычном режиме. Звук шипящих канов, слово шухер, отсидка под поездом. Результаты вы можете увидеть. Сейчас опять был простой пассажирский поезд, но наша наглость растёт. Что будет следующим? Посмотрим…» (http://afcrew.narod.ru/noch.html).
Для убежденных бомберов принципиально позиционировать себя как «безбашенных» «вандалов», поэтому в публичных текстах всячески подчеркивается девиантность повседневного поведения команды и всех ее членов. Показательными в этом плане являются не только отчеты об «экстремальных» «бомбежках», но и рассказы о коллективных пьянках и т. п. похождениях, иногда конструирующие ключевые моменты истории команды. Приведем два таких текста:
«Вчера у ДЕДа был мальчишник, и мы напившись в дрызг бегали с балонами по улицам … из того что помню, так это подъезд в густом тумане испаряющейся краски и маленькая лампочка под потолком, пытающаяся пролить свет на наши злодеяния» (http://home.ural.ru/~tndr/news.htm);
«Так все-таки, как же образовалось Slam Power Crew? Дело было так: как-то раз (1 декабря 1998), кося уроки в школе, решили мы пойти в Южно-Приморский парк и попить пивка (мы — это я (Slammer) и Teen). Попив пива и сломав, как всегда, пару лавочек в парке, обматерив старых бабушек, мы завели базар о минусах, текстах, идеях нарисовать что-нибудь типа граффити на стенах. И подумали: «Как же будет называться наша команда?» (http://sprayzup.boom.ru/crews.htm).
Другая сторона субкультурной идеологии и деятельностной практики — так называемый райтинг, рисование граффити в специально отведенных для этого, официально разрешенных местах, исполнение рекламных и оформительских заказов. Легальная деятельность (легал) противопоставлена бомбингу: она требует большего художественного мастерства, долгого времени работы, выполняется в спокойной обстановке, на больших по площади плоскостях, с неограниченными техническими возможностями.
Райтеры, как правило, достаточно законопослушны и лояльны к власти (персонифицированной и в их случае фигурой милиционера), так как для них угроза быть «повязанными» не обязательное условие профессиональной деятельности, как для бомберов, а, наоборот, досадная помеха в серьезной творческой работе. Поэтому, если не представляется возможности рисовать в разрешенном месте, райтеры избирают для создания своих pieces укромные дворы, окраинные гаражи и т. п. Разумеется, именно графферы, тяготеющие к райтингу, участвуют в конкурсах и фестивалях граффити, все чаще и охотнее проводимых муниципальными властями, общественными организациями, домами творчества юных, коммерческими фирмами и т. п. официальными учреждениями. Победа и даже простое участие в таких мероприятиях дают райтерам возможность лишний раз порисовать в хороших условиях, повысить престиж и известность команды (засветиться) как среди своих, так и перед организаторами конкурса и, возможно, впоследствии получить денежный заказ. Приведем фрагмент повествования одной из барнаульских команд об этапах своего карьерного продвижения как райтеров:
«Прошло немного времени, и наметился первый городской фестиваль граффити г. Барнаула. «Молодые журналисты Алтая», Комитет по делам молодежи, а также краевая газета «Молодежь Алтая» приняли участие в организации фестиваля.
В день Ивана Купалы (7.7.2000) у бетонного забора возле Дворца спорта собралось много народу. У каждого граффитчика была своя цель: кому-то хотелось просто порисовать, кому-то только попробовать свои силы в граффити, кому-то что-нибудь доказать себе или окружающим, ну а кто-то вообще не понял зачем он туда пришёл. Так как это был не конкурс, а фестиваль, то победителей не было, но всё равно этот день останется в памяти как первое массовое сражение всех граффитчиков города. Как оказалось в последствии скетч велосипедиста (by 5NAKY) потом непонятным образом оказался на обложке аудиокассеты бездарного сборника рэп-музыки.
2 сентября того же года проводится масштабный конкурс, в котором принимают участие 10 команд. Плохое место проведения (около Меланжевого парка), отсутствие музыкального сопровождения и остатки луж вокруг немного портили общую картину, но всё же это был праздник, и удачная работа длиной метров в 10 поднимала настроение. Все по достоинству заценили творение и в итоге: команда 2Spray — I место. Диплом, приз и вся хрень… Команда 2S становится более известной в райтерских кругах» (http://www.mterra.ru/underground/graffiti/guest/index.shtml).
Коммерческий заказ на граффити приносит доход и известность, баллончики с краской — основная «валюта» для графферов — в необходимом количестве предоставляются заказчиком, и потому практически каждый тинэйджер-бомбер мечтает получить его. Нередко райтингом занимаются графферы более старшего возраста, имеющие некоторое художественное образование, прошедшие через конкурсы граффити, и в целом этот путь может расцениваться как полноценная карьера.
Статус хороших райтеров в сообществе чрезвычайно высок, это своего рода небожители, многие из которых свысока смотрят на бомбящих подростков, что вызывает соответствующую реакцию зависти/отторжения. Тем больший авторитет имеют те немногие команды, которые на высоком уровне совмещают в своей деятельности обе практики, экстремальную и легальную. «Ну есть люди, которым там за 20, некоторые тоже — например, Fat Caps команда, они вот, как называют «гангстеры». Ну то есть они тоже пробитые, они как там, анашу курят, действительно обкуриваются, чтобы совсем голова ехала, и тоже там тагают, значит. Могут кого-нибудь избить просто там, в электричке там кто-нибудь восстанет, у них там как стволы есть. То есть их «гангстеры» называют, они уже совсем как пробитые, знает весь город. Fat Caps — типа это сила. Только две команды — Fat Caps <и WF — М.Л.> — они легально рисуют. То есть они и бомбят, и рисуют» (запись, м., 17).
Строго говоря, не многие граффитисты считают себя чистыми бомберами или чистыми райтерами. Бомбинг и райтинг составляют как бы два равноценных и равно необходимых полюса субкультуры. Философия райтинга в целом сводится к двум идеям: украшения («оживления») окружающего пространства и творческого самовыражения. Установка на оттачивание мастерства, выработку собственного стиля, поиск новых форм сближает райтинг с привычными стереотипными характеристиками профессионального искусства, и, когда граффитчики говорят о своем субкультурном кредо, в ход идут такие далеко не андеграундные клише, как «выплеснуть идеи», «вложить душу», «совершенство в мире» и т. п. С другой стороны, райтеры, вообще более склонные к рефлексии и теоретизированию, отдают себе отчет в том, что ангажированность их деятельности смертоносна для граффити как неформального направления и что только бомбинг с его девиантностью и принципиальной нелегитимностью может удержать движение на субкультурном плаву.
В подтверждение сказанного приведем, на наш взгляд, чрезвычайно содержательный и показательный фрагмент из интервью с пятью петербургскими графферами «либерального» толка (возраст — 16-17 лет) из команды NE (New Energy), которым и завершим свой очерк данной субкультуры.
— И обычно более известные — это те, кто бомбят. Потому что они, так сказать, в безбашенных местах везде тэгают.
— То есть вы едете в метро и вы везде видите их имя, оно сразу вам на мозги давит.
— Они там типа того, что не боятся. Ну как, не то что не боятся, как бы, ну, в общем, вандальство. Вот. И поэтому они больше известны, а райтеры — они… Вот мы больше в строну райтеров.
— Нам важно качество.
— Качество работы, то есть качество своего совершенства в мире.
— Вложить душу в это всё, чтобы кому-то нравилось, а не просто бабушка вышла: «Господи, что это?»
— Да, вот не вандализм, чтобы ни машины, ни метро не бомбить, а вот чисто именно идеи эти выплескивать на стену. <…>
— Если кто-то хочет адреналинчика, немного острых ощущений, они идёт и бомбит.
— Молодёжь.
— Как бы бомбинг — это неотъемлемая часть, я считаю.
— Ну да, это актуальное состояние культуры.
— Любая работа превращается в коммерцию.
— Да-да-да.
— Это нельзя, чтобы чистый легал был, тогда бы это неинтересно было бы. Я говорю, это как у всех видов искусства — есть легальная сторона, а есть нелегальная. Так и в граффити. Так что постоянно будет бомбинг, вот, и вандализм. <…>
— Нет, или допустим вот, райтинг — это же как бы, на это достаточно большая сумма нужна, чтобы купить себе краску. И вот на райтинг — туда не пойдёт именно плохая краска, нужна только хорошая.
— Она очень дорогая в России.
— Которая не будет, так сказать, ну, течь, там всякие как бы изьяны. Как бы и для райтинга нужно большое количество бабок. А тот же бомбинг — купил там два баллона…
— Чёрный и белый, самая дешёвая краска, и иди сколько тебе надо бомби.
— Ну, как бы лозунгом у вандалов считается «Долой инкубаторский транспорт, да здравствуют разные цвета!» Вот такая вот, такая вещь.
Наверное, для ученого этнографа эти молодые люди, использующие американский слэнг, явление любопытное.
Кажется, есть еще множество таких же маргинальных и подрожательных ответвлений молодежной культуры: готы. дайверы, кто-нибудь еще (их , наверное , много?)
Однако, они все крайне маргинальные и жухлые.
Получается, что ленинградский рок клуб так и остается главным явлением молодежной культуры конца 20 начала 21 века.