Любопытна связь между распространением в обществе расизма и стремительным сокращением общественных свобод.
У россиян (и у заграничных русских) — расизм бьет через край.
Большинство этих людей никогда не признается, что они — расисты.
Их расизм выглядит так: «Вы же понимаете, если белых менеджеров прогнали из колоний, то что же остается? Конечно, сами-то черные не знают, как сажать, сеять. Мы не будем говорить, что они примитивны, но если бы они позвали бы обратно своих «жестоких колонизаторов», жизнь бы несчастных черных не была бы так ужасна!»
Реакционный Вербицкий любит писать о черножопых, не знающих гигиены и наук, зато плодящихся как тараканы.
Московская интеллигенция шутит.
ага. Дугин тоже шутил-веселился, а теперь вот курсы в МГУ читает и властям советы дает.
Если кто-то считается равнее, умнее, достойнее, в связи с их местом рождения, принадлежности к социальному классу и другим признакам, то и себя ты тоже, рано или поздно, вынужден будешь определить на какое-нибудь место в выдуманной тобой иерархии. Не случайно, Вербицкий резко сменил песню о том, что русские — самые передовые-лучше, на такую же бравурную про Рашку-пидорашку, про то, что необходима «европейская экспертиза», а иначе никак.
Моя одноклассница, которую я через много лет встретила в Европе, закончила два института, работает в большом музее, расспрашивая как я жила в Америке, неожиданно заявила: «Хорошо, конечно, в Нью-Йорке, но там очень много черных».
«Ну и что?»- удивилась я.
«Знаешь, я, конечно, все понимаю, все люди одинаковые, но что-то прямо звериное в их лицах..»
Дочка директора нациского концлагеря, проживавшая со своими родителями на территории лагеря, видела как ее папочка, в качестве утренней разминки, отстреливал с балкона, заключенных-евреев.
Родители рассказывали ей, что евреев приходится сажать в концлагеря, потому что они «негигиеничные, грязные». Вообще тема грязи, уподобления евреев крысам, инфекции и прочим непереносимым для аккуратных немцев физиологическим гадостям, играла важную роль в создании образа даже не врага, а именно гадины, которую приходится давить.
Chimamanda Adichie — писательница из Нигерии, рассказывает о том, как формируется наратив у ребенка. Она — выходец из нигирийской семьи среднего класса, в детстве читала только английские книжки, поэтому ее собственные истории были наполнены снегом, белокурыми девочками и мальчиками, а также неведомой ей едой и напитками.
Она была уверена, что настоящие книжки — это книжки о том, что ты никогда не видел, о том, что не имеет к тебе никакого отношения.
Потом она узнала о существовании бедных черных, у которых «ничего нет». И она долго была уверена, что «ничего нет» — это и есть их главная характеристика и занятие.
Когда она приехала учиться в Америку, то столкнулась с удивительным отношением к ней ее сокурсниц. Они пытались научить ее как пользоваться плитой, не могли поверить, что она хорошо разговаривает по-английски.
Chimamanda Adichie рассказывает о Д.Локе английском торговце, путешествовавшем по Африке в 1560-гг и описывавшем африканцев так: «Это звери, у которых нет дома. У них также нет голов, а глаза и рты, расположены на груди».
Она справедливо говорит, что со времен Киплинга, отношение к африканцам не сильно изменилось,. Киплинг же считал, что они «Наполовину дьяволы, наполовину дети».
Проблема расизма не только в том, что он бесчеловечен, несправедлив и т.д.
Проблема в том, что он требует распространение этой идеологии и на самих носителей.
Авраам Линкольн в одной из своих речей, говорил о том, что если «мы понимаем конституцию как все равны, кроме негров, то завтра в это исключение могут попасть и католики, и новые иммигранты и кто угодно».