В Нью-Йорке мы с Беней ходили на лекции об искусстве для детей в Метрополитен.
Их вела замечательная учительница. В основном, она доходчиво пересказывала библейские сюжеты, добавляя что-нибудь общеразвивающее про композицию и разделение цветов на холодные и теплые.
Дети, чувствовали значимость момента. Думаю, что больше всего их вдохновляла масштабность обстановки, а цветастые картинки по стенам воспринимались как безальтернативная добавка ко всем Значимому, Высокому и Воскрестному.
Днем мама с папой работают, вечером ходят по магазинам или сидят дома, а
по выходным мы все идем в Музей.
Это для неверующих семей. Верующие ходят в Храм.
Моя мама меня таскала по музеям и именно по выходным.
Беня своего мнения по этому вопросу пока не сформировал.
Но я его с любопытством расспрашиваю. Что-то он думает по этому поводу?
Это фрагменты картины моего любимого Эль Греко.
Первый раз с интересом я посмотрела на классическую живопись, когда мне ее показал
Володя Фильев (и, отчасти Тузов .. ну и, конечно, мой тогдашний сердечный друг Саша Рудаков).
Они подбегали к картине, выделяли маленький кусочек из помпезной литературно-постановочной декорации и говорили: «Смотри, это Кандинский (Сутин, Кончаловский)». Тузов при этом еще и страшно
вращал глазами. Все это было весело, ново, завораживающе.
Тогда я впервые сообразила, что искусство имеет самостоятельную ценность, очень личную и одновременно понятную всем и каждому, никак не связанную с социальной иерархией.
И еще, что старинное классическое искусство может быть очень современным.
Не понятно как рассказать Бене о том, почему в этих залах висят эти картины.
Дану я в музеи водила редко и никогда не заставляла «причащатся искусством».
Наверное, от того, что сама перестала понимать зачем все это существует.