фотография — 2-ая московская биеннале современного искусства.

Вот тут обсуждение совриск в журнале у замечательной ladoga

А я тут как раз записываю интервью с Нью-Йоркским галерейщиком — участником спецпроекта Московского Биенналее. В нем он, в частности, сокрушается по поводу ситуации в Российском Современном искусстве: недостаточном интересе публики и инвесторов, государства и коллекционеров, и, как результат, практически полное исчезновение российского совриск (замечательная абривиатура) из международных рейтингов. Одновременно, мой нью-йоркский знакомый с восхищением рассказывает о китайцах, которые строят музеи современного искусства с самыми могучими мировыми музейными партнерами в своих городах, раскручивают собственных художников, создают сеть коллекций и, даже, открывают галереи в Сохо.

Намедни его посетил очередной молодой китаец, основатель галереи. До недавнего момента он коллекционировал западное искусство, но сейчас перешел на более понятное и доступное для него (и не менее доходное) китайское совриск.

Китайцы, по словам нй-галериста, быстро сообразили, до какой степени совриск удобный и беспроигрышный механизм для инвестиций. Покупаешь что-то за 5000 долларов, и (если знаешь, где брать) через 2 года, то же самое стоит в районе полу миллиона как минимум.

Китайцы поначалу принялись покупать-продавать западные шедевры, пока не поняли, что если они вложатся в собственную инфраструктуру: музеи, галереи, медиа-программы, журналы и прочий стандартный набор, то смогут тоже самое устроить и на своей территории. Это примерно как раскрутить собственный рынок ценных бумаг, а не работать исключительно на чужом.

Финансовый интерес рано или поздно возникает в любых разговорах о современном искусстве.

А вместе с ним и возникает и конфликт между требованиями рынка и условиями для возникновения искусства, творчества, а не его подделке.

Возможно, что похожий конфликт существует и на рынке ценных бумаг, где предприятия должны быть доходными, чтобы их акции продолжали расти, но они должны и постоянно инвестировать и захватывать новые территории, с той же целью.

Всем известно, что по-настоящему больших денег стоит не сложные в изготовлении дизайнерски-ремесленные поделки «мастеров своего дела», а свидетельства подлинных идеологических открытий.

Художники совриск обязаны работать на грани выживаемости, их задача демонстрировать остальному человечеству не много ни мало, а рождение новых смыслов.

Не важно, что кто-то халтурит и проскакивает на халяву. Не важно, что машина ценообразования бездушна и корыстна. Не важно, что не возможно научиться совриск, потому что жизнь на грани не является профессиональной деятельностью.

Абсолютное большинство художников, которых я знаю, изо всех сил пытаются соответствовать избранному пути. Занятие совриск — настоящее смертельное приключении, оно крайне редко заканчивается happy end’ом. Художники платят высочайшую цену, за свои попытки «жизни в искусстве».

Художница Ковылина сделала карьеру рутинно рискуя жизнью и одновременно профанируя этот риск.

Есть еще знаменитая М. Абрамович с произведениями из серии: «Отдаюсь зрителям, отдаюсь совриск». Можно привести длинный список, состоящий из художников, которые прекрасно понимают, что от них ожидают и… обдумывают это требование.

Даже самые истории о самых корыстных и похабных надувателей из этого списка, будут истории печальными. Ведь художнику эти самые открытия, которые кто-то пытается перепродать, нужно не меньше, чем зрителям. Нет таких денег, которыми можно было бы оплатить подмену жизни первооткрывателя, на жизнь рутинного менеджера (даже очень успешного).

Так что мнение из господина Кантора, приведенное ladoga, не только не отражает реальную ситуацию, но и до крайности не справедливо к художникам:

«Труд художника сам по себе ничего не стоит, но, проходя через соответствующие инстанции (мнение галереи, рекомендации кураторов, сертификаты музеев), он превращается в товар. Причем каждая из инстанций имеет свой материальный интерес и, соответственно, повышает товарную стоимость изделия.

Подход к искусству был таким же, как в нефтяной отрасли: брали дешевую природную энергию, монополизировали добычу, повышали спрос, загоняли по спекулятивным ценам. Этой дешевой энергией стало пресловутое «самовыражение», не обремененное ни знаниями, ни умениями, ни старанием. То, что однажды было предложено авангардом в качестве протеста против коммерциализации искусства, было цивилизацией присвоено и использовано для наживы. Удобство данной энергии в том, что она исключительно легко добывается — практически из любого персонажа, объявленного художником. Разумеется, в этих условиях возрастает роль посредника — того, кто имеет право выдавать сертификат на качество энергии»

Я слышала, что в Москве сейчас гораздо больше желающих продавать искусство, чем желающих его делать. Кураторы-галереи испытывают не достаток новых молодых имен и конкурируют за право «представлять их на рынке».

Конечно, кому охота рискуя жизнью зарабатывать для анонимных инвесторов сотни процентов на вложенный капитал? Впрочем, возможно, что ответ циничной офисной Москвы на такое предложение станет появление открыто-коньюктурных художников, художников-инвесторов или художников, которые будут прямо сразу печатать деньги, как это уже и делает art-gusar