Nika Dubrovsky ну да, набоковская лолита была агрессоршей, а Даночка — душа человек.
Like · Reply · 2 · 20 hrs · Edited
Hide 13 Replies
Bohdana Smyrnova
Bohdana Smyrnova да и события с ней происходили не лучшие
Like · Reply · 19 hrs
Nika Dubrovsky
Nika Dubrovsky ну все маленькие девочки в каком то смысле лолиты, а все стареющие интеллектуалы в каком то смысле их жертвы.
Like · Reply · 16 hrs
Nika Dubrovsky
Nika Dubrovsky это, на самом деле, привелегия быть жертвой и для одной стороны, и для другой.
Like · Reply · 16 hrs
Bohdana Smyrnova
Bohdana Smyrnova к счастью, не все
Like · Reply · 15 hrs
Nika Dubrovsky
Nika Dubrovsky я же оговорилась, что это привелегия
Like · Reply · 15 hrs
Bohdana Smyrnova
Bohdana Smyrnova ну, я надеюсь, вы просто вкладываете в эти термины что-то другое
Like · Reply · 15 hrs
Eugene Ostashevsky
Eugene Ostashevsky набоковская лолита не была агрессоршей, the narrator is unreliable
Like · Reply · 5 hrs · Edited
Nika Dubrovsky
Nika Dubrovsky Eugene Ostashevsky рассказчик сам себя конструирует — это так, но я о том, что Лолита не была жертвой. Так ведь?
Like · Reply · 4 hrs
Nika Dubrovsky
Nika Dubrovsky а что cкажет Gregory Khasin
Like · Reply · 4 hrs
Eugene Ostashevsky
Eugene Ostashevsky Была, даже очень
Like · Reply · 4 hrs
Nika Dubrovsky
Nika Dubrovsky в том смысле, что все мы жертвы? или что большой дяденька заловил маленькую невинную девочку?
Like · Reply · 4 hrs
Eugene Ostashevsky
Eugene Ostashevsky второе, об этом на последних страницах почти прямым текстом
Like · Reply · 4 hrs
Nika Dubrovsky
Nika Dubrovsky тогда это неинтересный морализаторский текст. Мне казалось, что это история о потерянной любви, как о потерянной девственности. И любовь эту потерял рассказчик, ибо девочка никогда не любила. Она — как природа, не может любить.

Olga Pisaryk лолита копила деньги, чтобы сбежать — он нашёл и забрал все и стал следить за ней ещё пристальнее. в конце истории он предлагал ей деньги (много), чтобы она уехала из той дыры, в которой оказалась, она посмотрела на него с ужасом и ответила, что лучше будет жить с мужем ред-неком в нищете, чем хоть каким-то образом иметь дело с гумбертом.

Nika Dubrovsky Это так, однако, есть и другая линия: Гумберт описывает, как Лолита изменилась, стала обычной женщиной, как исчезло ее порочное обояние. А поскольку мы знаем о Гумберте только то, что он нам сам о себе рассказывает и судим не мы его (это нам только кажется), а он сам себя, точно так же, как он сам на себя нам доносит, то и наверняка нельзя сказать, что имеется ввиду: Либо отчаянный секспреступник снова хочет наложить лапу на желанное лакомство, либо безответно трагически влюбленный узнает не только о невозможности взаимной любви (об этом он знал заранее), но и о том, что сам предмет его обожания постарел и превратился в прах.
Like · Reply · Just now

Nika Dubrovsky Думаю, что хорошую книжку, а Набоковскую Лолиту я бы отнесла к хорошим книжкам, можно читать по разному. Прочтение Лолиты как криминальной истории о сексабьюзере тоже возможно, но, на мой взгляд, не очень интересно.

4 главных принципа, которые мы должны отстаивать:
1) частная собственность не должна быть основанием для общественной организации
(коллективизм против частной собственности)
2) разделение труда на интеллектуальный и прикладной не должна быть естественным законом
(полиморфный рабочий против специализации)
3) это не нормально для человечества быть разделенными по национальному, рассовому или гендерному признаку
(универсализм против закрытой идентичности)
4) государство, в виде отдельного милитаризованного образования, не является необходимостью
(свободные ассоциации против государства)

Ассанджу эквадорское правительство закрыло доступ к интернету
Викиликс становится все эффективнее в демонстрации внутреннего устройства американской демократии.
Но на саму избирательную компанию , на мой взгляд, Викиликс никак не повлияют. Клинтон, очевидно, будет избрана президентом.
Трампа с его отвратительным идиотизмом выставили на общественное поругание. Получился как-то средневековый ритуал, типа шутовского представления, в котором участвуют царь-вурдалак и его двойник-шут.
Шут пускает слюни, пукает, подпрыгивает на кривых ножках.
Смотрят на него холопы и понимают: «А наш то царь статный и разумный!»
Трамп где-то уже высказался в том духе, что если выберут Клинтоншу, то он не признает выборы и будет судиться.
Думаю, что он прав. Мои знакомые берлинские хакеры-программеры с американскими паспортами сказали, что они тоже не верят в то, что голоса посчитают по-честному.
Софт на счетальных машинах принадлежит некой частной конторе. А кто в америке контролирует частные софтовые конторы, если даже независимые журналисты, согласно, обнародованным викиликс документам, работают как внештатные сотрудники избирательного штаба Хиллари?
Так что, как говорил товарищ Сталин: «Не важно, как голосуют, важно, кто считает голоса!»
Ко всему вышесказанному стоит добавить, что Клинтон, как и Путина, выберут большинством голосом.
Потому что они такие: эти русские и эти американцы.

Я перестала волноваться о своем возрасте.
Больше всего я переживала, что скоро состарюсь, когда мне было 25 лет.
Потом перестала.
Сегодня мне относительно все равно.
То есть, меня бы расстроила информация о том, что мне 80.
Просто потому, что это бы означало, что скоро помирать.
Но по опыту я уже знаю, что можно быть осторо несчастной и обессиленной в любом возрасте.
Так же как и зажигать будучи глубокой старушкой.
В ситуации, когда возраст не привязан к выживанию: на работу или замуж не возьмут, например, он не важен.
зы
Повесив эту фотографию с указанием возраста в фб, получила много комментов и поздравлений, в том числе и странных.
Похоже, что кое-кто подумал:
«Нашла чем гордиться. Кикабидзе! В таком возрасте, однако возраст лучше скрывать»

Сходили в Каунасе в Музей Чюрлениса.
В детстве я часто ездила с мамой в Друскиненкай, где одним из немногих культурных развлечений, был музей Чюрлениса.
Я совсем забыла о его существовании, а тут он вдруг объявился.
Картин Чюрленис написал уйму и еще насочинял музыки, а умер рано: в 36 лет, став национально-художественным символом маленькой, но гордой страны.
Daria Vorujubivaeva напомнила, что в каждом магазине старой книги в СССР был спец альбом Чюрлюниса. Для советского человека Ч. тоже стал символом.
Символом того самого «далекого-далеко», которое маленькая девочка просит «не быть к ней жестоко».
В каком то смысле, сама Прибалтика для советского человека была символом этого «далеко».
А теперь, когда все мы выросли: и я, и советские люди
и символы у нас у всех появились другие и очень разные,
Чюрленис кажется иллюстратором хипстерских детских книг с претензией на духовку.
Прибалтика — брошенная и бедная, уже не выглядит «далеким далеко».
Скорее она домашняя, родная и забытая.
Как детская книжка, которую ты помнил красивой глянцевой любимой, а посмотрела на нее взрослым и она оказалась …
сексисткой пошлой и провинциальной. Даже не ловко вспоминать, как ты перерисовывала из нее картинки или мечтала о ее героях.

Я лежала в городе Беер-Шева перепуганная до смерти на больничной койке.
Рядом со мной стояла моя тетя Лида — единственный человек, понимавший по-русски. И понимавший меня.
Все остальные вокруг говорили на тогда еще мне не известном языке иврите.
Но они со мной особенно и не говорили, в Израиле — роды дело привычное. Это для меня все выглядело смертельно опасным.
Но Дана родилась почти мгновенно.
Она была сложной, невероятной, не понятной.
Каковой и осталась!
С днем рождения!

Когда я думаю о смерти, то у меня паники или страха самого момента исчезновения.
Я так же не печалюсь о том, «что будет когда меня не будет». Мои ощущения, скорее похожи на раздражение бессмысленностью и неизбежностью будущего: столько много ожиданий, желаний, впечатлений, столько много труда и все это без всякой объяснимой причины вдруг испаряется буквально в никуда.
В фильме «Легенда о Нарояме» необходимость смерти жителями далекой японской деревни объясняется другу другу тем, что место у очага и чашка с рисом, ресурс ограниченный и нужно делиться с молодым поколением.
Начинается фильм с раздраженного крика крестьянина, который нашел на своем поле полусгнивший трупик младенца. Крестьянин орет соседу что-то вроде «ну вот так каждый год — зачем ты мне подкидываешь эту падаль?»
Смерть так же жестока, как и бессмысленна.
Давайте уже придумаем наконец-то что-то, чтобы она перестала быть такой же обыденностью как и убийство младенцев в средневековой Японии.