Читаю любопытную статью про «городских партизан», РАФ или гирилью.
Европейская политкорректность и социально ориентированный капитализм зарабатывался дорогой ценой, а немцы вовсе не сразу и не все обзавелись комплексом антифашиста.
«»Денацификация» официально кончилась в ФРГ 1 января 1964 г. За это время к ответственности было привлечено 12 457 военных преступников, причем осуждено лишь 6329 человек. Военные преступления не имеют срока давности — и до января 1980 г. в ФРГ суды рассмотрели 86 498 дел военных преступников. К тюремному заключению приговорено 6446 человек. Но тюремное заключение — понятие растяжимое. Комендант Дахау Михаэль Липперт получил всего лишь 18 месяцев тюрьмы. Генерал СС Зепп Дитрих, знаменитый убийца и садист, прославившийся тем, что лично застрелил Эрнста Рёма, получил тоже лишь 18 месяцев!
Группенфюрер СС Карл Оберг и его ближайший помощник Гельмут Кнохен, руководившие фашистским террором во Франции, получили от французского суда смертный приговор, но были выданы германской стороне — и тут же освобождены. Иоганн Кремер, врач-палач из Освенцима, был приговорен польским судом к смертной казни. Власти ФРГ добились его выдачи и освободили. «Палач Дании» Вернер Бест, лично виновный в убийстве минимум 8 тысяч человек, вообще не был осужден и прекрасно жил, занимая высокооплачиваемую должность юристконсульта в концерне Стиннеса (суд над ним откладывался из года в год по причине «слабого здоровья»; со «слабым здоровьем» Бест дожил до 1983 г., когда дело против него было окончательно прекращено — «ввиду преклонного возраста»). Нацистские судьи, выносившие смертные приговоры антифашистам, десятками отправлявшие на виселицы «паникеров» в последние месяцы войны, не понесли никакого наказания — никто, «ни один-единственный», как с горечью писал известный немецкий драматург Рольф Хоххут.
Немецкие левые собрали к началу 70-х гг. доказательства вины 364 тысяч военных преступников. По их подсчетам, 85% чиновников МИД ФРГ должны были сидеть не в своих кабинетах, а в тюрьме. Из 1200 палачей Бабьего Яра, чья вина была документально установлена, перед судом предстали 12: один был повешен в Нюрнберге оккупационными властями, еще 11 судили в 1967 г. — уже германские власти — и все они отделались символическими наказаниями. »
Представляю себя жителем Германии 60-тых, окруженной бывшими палачами и, действительно, становится не по себе.Все это для меня совершенно удивительные вещи:
«Даже выбор жертвы для самой известной акции РАФ — похищения и затем (после убийства в тюрьме лидеров РАФ) казни президента Объединения германских промышленников Ганса-Мартина Шлейера был произведен «с учетом личности» последнего. Шлейер родился в 1915 г. в семье председателя земельного суда. В 1931 г. он вступил в Гитлерюгенд, а вскоре — и в НСДАП. В партии рвение Шлейера было замечено, и он был рекомендован в СС (эсесовский номер 227014). Изучая право в Гейдельберге, Шлейер был руководителем университетской Имперской национал-социалистической студенческой организации. В 37-м он написал донос на ректора университета доктора Меца и отправил престарелого профессора в концлагерь. В 39-м Шлейер стал имперским инспектором Инсбрукского университета в Австрии и занялся его «чисткой». Следующим был Пражский университет. В 1941 г. Шлейер становится руководителем канцелярии президиума Центрального союза промышленности протектората Богемия и Моравия. На этом посту он руководит разграблением национальных богатств Чехословакии, использованием политзаключенных и военнопленных на военных заводах «протектората», строительством «секретных объектов» и последующей «утилизацией» (то есть уничтожением) заключенных и военнопленных. В Чехословакии после войны Шлейера приговаривают к смерти за военные преступления и требуют от ФРГ его выдачи. Но получают отказ: Шлейер «слишком ценный кадр» для экономики ФРГ. «Ценный кадр» становится видной фигурой в ХДС, членом наблюдательных советов в ряде корпораций, членом правления «Даймлер-Бенц» и, наконец — председателем Федерального союза немецких работодателем (БДА) и Федерального объединения германских промышленников (БДИ). Выбрав Шлейера из нескольких десятков равных по рангу «классовых врагов», РАФ исходила еще и из того, что « этого точно убить не жалко».
Мне казалось, что нацисты, причастность которых к военным преступлениям была официально доказана, сидели по тихому в Южной Америке, успешно вылавливаемые-выдавливаемые оттуда еврейскими активистами.
Ан, все то и не так было.
Как автор описывает судебные процессы над членами РАФа , так просто не вериться, что это Германия 70-тых! Нарушение всех процессуальных норм, пытки, убийства заключенных в тюрьмах.
Захват заложников и обмен их на политзаключенных в такой ситуации, практически лигитимная мера.
То есть государство действовало гораздо более жестко, чем, скажем, бандиты-путеноиды. Нацболов бы правительство демократической Западной Германии даже не судило бы, а просто всех перестреляло бы нафиг.
«В октябре 1978-го в Баварии вступил в силу «закон о задачах полиции», который разрешал полицейским прицельную стрельбу по демонстрантам (даже детям), если полиция сочтет их «враждебными конституции». Автором законопроекта был министр внутренних дел Баварии Зайдль. О том, что Зайдль — нацист и военный преступник, написал выходивший в Мюнхене бюллетень «Демократическая информационная служба». На следующий же день — в соответствии с «законом о задачах полиции» — на редакцию бюллетеня по адресу Мартин-Грайф-штрассе, 3 был совершен полицейский налет. Два десятка автоматчиков — безо всякого ордера на обыск и санкции прокурора — выбив двери, ворвались в редакцию, поломали шкафы и столы и конфисковали материалы о Зайдле. Издатель бюллетеня Хейнц Якоби решил эмигрировать. В это время в Мюнхене учителя собирались проводить демонстрацию в защиту своего коллеги Герхарда Биттервольфа, которого выгнали с работы только за то, что он решил познакомить учеников с текстом Заключительного акта Хельсинкского Совещания. Но, узнав о налете на редакцию Якоби, учителя испугались и отменили демонстрацию. Руководитель акции Хайдрун Миллер билась в истерике и кричала своим более молодым коллегам: «Вы не помните, как это было при Гитлере, а я помню! Это все серьезно! Нас всех перестреляют!». Кто-то из молодых учителей выкрикнул в ответ: «Но сейчас — не время Гитлера! У нас — демократия!» «Вы дураки! — завопила в ответ фрау Миллер. — Ваши сумасшедшие террористы умнее вас! В Германии нет разницы между нацизмом и демократией!»
Радикальные немецкие левые добивались всемирной справедливости и прежде всего их интересовали не реформы внутри немецкого общества, которое они называли «латентно фашистким», а возможности разрушения круга несправедливости по отношению к странам третьего мира и борьба с мировым капиталлом.
«Когда позже «Бомми» Баумана спросят, что привело его к герилье, он ответит: «Массовые убийства мирного населения в Южном Вьетнаме, убийство Бенно Онезорга, убийство Че Гевары в Боливии, убийства «Черных пантер» в Америке. Выбора не было. Вернее, выбор был таким: либо без конца оплакивать погибших, либо брать в руки оружие — и мстить». РАФ вспомнила о призыве Че Гевары «создать два, три, много Вьетнамов!» и заявила: «без вооруженной борьбы пролетарский интернационализм — лицемерие».
«Мы ощущали себя не немцами, мы ощущали себя «пятой колонной» народов «третьего мира» в метрополии», — скажет позднее Хорст Малер. И Биргит Хогефельд подтвердит на суде: «Народы «третьего мира» были нам ближе, чем немецкое общество».
Не очень понятна их позитивная программа и была ли она у них.
Скорее всего ее просто не было.
по ссылке от
